Тайна убийства Иоанна Поммера

Сегодня исполняется 90 лет со дня мученической кончины священномученика Иоанна Поммера, единственного латвийского святого. «Открытый город» возвращается к подробностям заговора против архиепископа, которые были прежде опубликованы в журнале.

В ночь с 11 на 12 октября 1934 года на своей даче в Межапарке был зверски убит архиепископ Рижский и Митавский Иоанн Поммер. Историк Сергей Мазур изучил уголовное дело 1934 года и называет имена тех, кто был причастен к заговору против архиепископа.

В том, что это был именно заговор, в котором сплелись интересы разных организаций, заинтересованных в устранении архиепископа, исследователь не сомневается. Однако вопрос о том, почему все подозреваемые, включая того, кто сознался в убийстве, были отпущены на свободу, по-прежнему остается без ответа.

«На мою келью был сделан налет пьяных чекистов»

Иван Андреевич Поммер родился 6 января 1876 года на хуторе Илзессала Праулиенской волости (в районе нынешнего Цесиса) в семье православных латышских крестьян. В 11 лет его зачислили в Рижскую духовную школу, потом — в духовную семинарию. Поработав в приходских школах, отец Иоанн отправляется в Киев, в духовную академию. Латышский крестьянин окончил ее с отличием, получив степень кандидата богословия. Там же принял монашество: его духовным наставником был не кто иной, как Иоанн Кронштадтский.

Сан епископа отцу Иоанну был присвоен за два года до начала Первой мировой войны. Самые тяжелые военные и революционные годы он служил в России, а в Пензе пришлось ему бороться с раскольнической «Народной церковью» и с большевиками, отстаивая не только веру и святую церковь, но и собственную жизнь.

«В Пасху 1918 года на мою келью был сделан налет пьяных чекистов, — писал он в своих воспоминаниях. — Угрожая револьверами страже, они стали ломиться в мою келью. Кто-то из стражи ударил в набат. При звуке набата один из чекистов обратился в бегство, но другой, взломав двери кельи, стал стрелять в меня. Когда первые выстрелы чекиста оказались неудачными, и он решил подойти ко мне вплотную для верности выстрелов, я обезоружил его, и вскоре мне пришлось защищать неудачливого стрелка от гнева разъяренной толпы, собравшейся по набату».

Спустя какое-то время большевики открыли артиллерийский огонь по монастырю, и опять келья отца Иоанна чудом уцелела. Потом было обвинение в контрреволюционном заговоре, но владыке вновь удалось избежать расстрела: «В 1919 году я был вместе с другими «контрреволюционерами» обречен на смерть, но по требованию паствы и по моему личному дело было передано для пересмотра в ВЧК. В течение ряда месяцев, пока шел пересмотр дела, я содержался в московских казематах ВЧК. Дело окончилось оправданием».

Священник в Сейме

В 1920 году, после оправдательного приговора, Иоанн Поммер был направлен в Латвию — архиепископом Рижским и Митавским. Прихожане и клирики умоляли его остаться в Пензе, но патриарх Тихон, выдав ему благодарственную грамоту за самоотверженный труд на благо Российской Церкви, отправил в Ригу. Там православная церковь была на грани уничтожения.

«На меня с первых же дней по прибытии в Латвию была поведена грубейшая травля, приемы которой во многих случаях были непристойнее советских», — вспоминал Иоанн Поммер.

Глава латвийского правительства заявил новому архиепископу, что «законы Латвии не знают православной церкви». Оставался неясным вопрос с имуществом церкви. Поэтому новый архиепископ не смог поселиться в довоенной резиденции, и вынужден был ютиться в подвале Христорождественского собора. Однако Поммеру удалось добиться от патриарха Тихона автономии ЛПЦ в рамках Российской Православной Церкви, а от латвийского правительства — равных прав православной церкви с другими конфессиями.

Иоанн Поммер был очень необычным священнослужителем. Нынешние священники стараются держаться от политики подальше, а архиепископ Иоанн, наоборот, бесстрашно ринулся в самое пекло — в латвийский Сейм! Ибо именно там вершилась судьба русской церкви, русской школы и русской общины. В 1925 году Поммер был избран депутатом Сейма по списку «Союз православных избирателей и объединенных организаций». Он всегда отстаивал интересы своих избирателей. Врагов у него было много. И многие были заинтересованы в его устранении.

Исчезло ли следственное дело?

Случайно или нет, но владыка был убит спустя пять месяцев после того, как в Латвии произошел государственный переворот — в ночь на 12 октября 1934 года. Это произошло на его даче в Межапарке, которую убийцы попытались поджечь. Прибывшие на место преступления полицейские обнаружили тело архиепископа со следами страшных пыток: его привязали к снятой с петель двери, жгли огнем, выстрелили из револьвера и еще живого облили керосином. Вокруг валялись выброшенные из шкафов и стола документы, счета, газетные вырезки.

Началось следствие. Министерство внутренних дел пообещало награду в 5 тысяч латов тому, кто назовет имя убийц. Но вскоре появилось правительственное сообщение о временном прекращении следствия — «за необнаружением преступников».

Сразу после прихода немецких войск, уже в 1941 году, дело попытался возобновить Бруно фон Нольтейн — рижский присяжный поверенный, уехавший в 1939 году вместе с балтийскими немцами, а во время оккупации ставший начальником юридического отдела при генерал-комиссаре. Он отправился в архив и… не смог найти следственного дела. Дело исчезло.

«В Латвийском историческом архиве хранится 66 томов, посвященных владыке Иоанну, и только 4 тома были недавно опубликованы доцентом ЛУ Юрием Львовичем Сидяковым в альманахе «Гуманитарного семинара», — рассказывает историк Сергей Мазур. — Публикации касаются переписки Поммера. Что касается биографии, не опубликовано почти ничего. Уголовное дело тоже хранится в этом же архиве. Так что никуда оно не исчезло. Я изучил это дело, но односложный ответ на вопрос, кто убил Иоанна Поммера, дать невозможно, потому что такой ответ скорее сокроет истину, чем ее раскроет. Дело это — странное и темное».

Сергей Мазур подчеркивает, что его интересовала смерть владыки с точки зрения священномученического подвига, ведь в 2001 году Иоанн Поммер был причислен к лику святых. Почти любой историк, говорит Мазур, согласился бы с версией, что 11 октября в Латвию приехал из Советского Союза представитель НКВД, который ненавидел православную церковь, религию и архиепископа как врага Советского Союза и организовал его убийство. Если бы все произошло по этой версии, то священномученичество архиепископа всех устроило бы. Но дело произошло совсем иначе.

Большая политика

Сергей Мазур выстроил конструкцию этого преступления и воссоздал реалии того времени, поскольку в деле фигурирует не только НКВД и советский оперный певец Леонид Собинов, который таинственным образом скончался в Риге сразу после убийства архиепископа, но и местные латвийские организации и политические партии. Политический контекст того времени очень важен, так как показывает, что архиепископ существовал отнюдь не в тихой спокойной среде.

Злейшими врагами архиепископа были депутаты крупнейшей партии Сейма — партии социал-демократов, деятельность которой Поммер подвергал жесткой критике. Он говорил о том, что под видом социал-демократов, которые якобы защищают безработных и бездомных, в Сейме сидят буржуи, которые имеют свои заводы, особняки и по нескольку доходных должностей. В 1931 году Поммер с трибуны Сейма обвинил одного из лидеров соцдемов Мендерса в том, что тот в 1917 году вернулся в Россию вместе с Лениным в пломбированном вагоне — список пассажиров был оглашен в печати. Соцдемы возмутились и подняли руку на архиепископа, вытолкав из зала.

Русских депутатов тогда было не очень много, но конкуренция между ними тоже была жестокой. Им Поммер тоже мешал. Летом 1931 года на объединительном съезде русских избирателей в Резекне перед последними выборами в Сейм главным требованием стало, чтобы в Сейм не прошел архиепископ! И его исключили из списка на том основании, что он — латыш, а в список будут включены только лица русской национальности.

«Конструкция этого преступления хрестоматийна и мало чем отличается от моделей политических заказных убийств, — говорит Сергей Мазур. — В том смысле, что в «деле Поммера» имеются как заказчик убийства, так и исполнитель, а точнее — исполнители. Даже листая газеты «Сегодня» и «Сегодня вечером» за октябрь 1934 года, где публиковались официальные сообщения следствия, становится ясно, что в убийстве принимала участие группа преступников. Имен никто тогда не называл, но мною в уголовном деле были сразу найдены два имени: Петр Ефимов и Николай Фомин».

Рижские террористы

Оба этих человека состояли в Латвийском хозяйственном центре. Партия была близка по позиции к социал-демократам, но являлась их конкурентом. Хотя ей удалось лишь пару раз провести своих представителей в самоуправления, организация была многочисленной и имела 14 отделений. По методам «работы» она больше напоминала террористическую организацию. Были даже бомбы. Именно накануне государственного переворота, когда социал-демократы проводили свое традиционное первомайское шествие, полиция предотвратила акцию Латвийского хозяйственного центра, заготовившего четыре бомбы, которые должны были полететь в демонстрантов, чтобы многочисленный митинг конкурентов был сорван.

Ефимов возглавлял рижское отделение Латгальского предместья этой партии. На момент убийства ему было 39 лет, за плечами — служба в Рижском пехотном полку. В Хозяйственном центре он выполнял обязанности инструктора спортивной секции. За участие в уличных беспорядках Ефимов арестовывался, однажды месяц провел в тюрьме.

Николай Фомин был моложе, но тоже отставной военный, служивший в Резекненском пехотном полку. При обыске уже после убийства архиепископа у него в сарае нашли стрелковое оружие: два штыка и ящик с патронами. У Ефимова при обыске тоже изъяли револьвер и браунинг.

«В этой партии было много молодежи, недовольной жизнью и безработицей, а спортивные секции очень напоминали боевые группы, — считает Сергей Мазур. — Убийство Поммера произошло уже после переворота Карлиса Улманиса, который запретил деятельность всех политических партий, однако политическая жизнь не закончилась — группы радикальных партий продолжали собираться и действовать. Предполагаю, что в убийстве Поммера были замешаны не один и не два человека из Хозяйственного центра, и, по меньшей мере, руководство партии было об этом информировано».

Преступление раскрыто?

Полиция, которая расследовала дело, работала профессионально, и очень быстро вышла на Ефимова и Фомина. Они отрицали свою причастность. Ефимов пытался доказать, что той ночью работал в трамвайном депо. Однако без труда удалось установить, что у него был выходной.

Еще один фигурант в деле — Иван Бойцов. Тоже военный в отставке, тоже темная личность. В 1931 году был арестован за нелегальный переход границы: полгода он находился в Советском Союзе. Когда ему предъявили найденное полицией оружие, он фактически сознался в убийстве и рассказал, как все произошло.

Выяснилось, что 6 октября Ефимов вызвал Бойцова и сказал, что готовится дело, за которое они получат хорошее вознаграждение. 11 октября 1934 года в девять вечера группа людей из членов Хозяйственного центра, в которую вошли Фомин, Авдеев, Ванагс, Ефимов и Бойцов, поклявшись молчать, вышли из квартиры Ефимова на Московской улице, которая была центром политических сборищ, сели в трамвай и направились в Межапарк. Ефимов заранее приготовил две канистры с керосином.

«Все показания, данные, в том числе, и на перекрестных допросах, сходятся. Сходятся даже в деталях, — говорит Сергей Мазур. — Получается, что Ефимов и Фомин — безусловные исполнители преступления. Недаром в признательных показаниях проходят сведения о том, что убийство было кем-то оплачено».

«Друзья церкви»

Однако это еще не все враги архиепископа! Еще с 1932 года отстранением архиепископа Иоанна от должности занималась организованная группа «Друзей церкви», которой руководил депутат Сейма от социал-демократической партии А.Рудевиц. Также в этой группе были опальные священники — протодиакон Константин Дорин и протоиерей Кирилл Зайц, которых политики использовали в своих интересах. Еще одна странная фигура — Илья Быков, сектант, член группы «Друзья церкви», имевший также связи и с членами Хозяйственного центра Быковым и Ефимовым.

«Уже в конце ноября, видимо, по указанию сверху, дело перевели на другие рельсы — главными виновными стали студенты из «Православного единения», которое было частью парижской организации РСХД — Русского студенческого христианского движения. Видимо, выгоднее всего было обвинить именно их», — продолжает Сергей Мазур. И называет еще две фамилии — Мария Резник и Иван (Янис) Блументаль.

Кто такая Мария Резник? Архиепископ фактически ее облагодетельствовал: помог ей вывезти близкую родственницу из советской России, а потом ходатайствовал о том, чтобы Марии оплатили обучение в Латвийском университете. Мария Резник выполняла задание по дискредитации морального облика архиепископа. Можно предположить, что задание ей дал Иван Блументаль — очень колоритная фигура: предприниматель средней руки, кассир «Единения», который потом ушел в общество рериховцев, а с 1937 года — сотрудник НКВД, активно готовивший 1940 год.

Материалы дела показывают, что именно Мария Резник выкрала ключи от дачи архиепископа (а попутно и пачку лотерейных билетов, которые пришлось потом вернуть полиции) и передала их преступникам: она и Блументаль встречались с группой «Хозяйственного центра» незадолго перед убийством. После убийства она первая пришла в полицейский участок и дала ложные показания, обвинив Поммера в сексуальном домогательстве. Надо учитывать, что архиепископ вел монашеский образ жизни, а на его даче в Межапарке жило довольно много народу, поэтому эти обвинения выглядели совершенно фантастическими.

Рука Москвы

На вопрос, кто же оплатил боевикам «Хозяйственного центра» убийство Иоанна Поммера, Сергей Мазур отвечает: скорее всего — Иван Блументаль. Значит, участие НКВД в этом деле все-таки прослеживается? Мазур считает, что такую вероятность исключать нельзя, поскольку Иван Блументаль уже в 1934 году всегда имел при себе крупные суммы денег, что является одной из отличительных особенностей агентов НКВД.

А вот участие певца Леонида Собинова как «руки Москвы», о чем тогда много писали газеты (утверждая, в частности, что именно Собинову, пришедшему на дачу с визитом, архиепископ и открыл дверь), можно исключить. Собинов — это газетная утка! Более того, Поммер не знал его и не был с ним дружен. Собинов — русский интеллигент, который принял большевиков, и в этом смысле между ним и архиепископом никаких связей не могло быть в принципе.

«Полиция узнала о Собинове тоже из слухов, которые стали распространяться по Риге, поэтому эта версия проверялась, но не подтвердилась, — поясняет историк. — Ничего странного не было в его приезде в Ригу, где он бывал регулярно, так как был женат на дочери рижского купца Мухина, у которой здесь имелась недвижимость, дававшая постоянный доход. Ничего странного не было и в его внезапной смерти 14 октября — он умер от сердечного приступа».

Преступники отпущены на свободу

По мнению Мазура, убийство Иоанна Поммера — чисто политическое преступление. То, что архиепископа убили в ночь на 12 октября, — это совпадение многих факторов, суть которых была в том, что очень многим было выгодно это убийство. С одной стороны, «антипоммеровская» группа «Друзья церкви», которая более 2 лет дискредитировала архиепископа, с другой — женщина, которая втерлась к нему в доверие, чтобы украсть ключи по приказу Блументаля. С третьей стороны — боевики из «Хозяйственного центра», выполнившие грязную работу за большие деньги. Все они были друг с другом связаны, все были знакомы. И никто из них не понес наказания за убийство или причастность к нему! Почему?

Да, подтверждает историк, исполнителей нашли сразу же, и они сознались в совершенном убийстве, но по существовавшему тогда законодательству даже признательные показания Бойцова не являлись доказательством его вины: подозреваемых могли задержать только на две недели, и все они отсидели этот срок, а потом были отпущены. Членов «Православного единения» тоже не привлекли к ответственности, только само «Единение» были закрыто.

«Полагаю, что полиция раскрыла это преступление, и вся его картина была налицо, — подводит итог Сергей Мазур. — Материалы уголовного дела это подтверждают. Почему никто не был наказан, какие еще могущественные силы могли быть замешаны в этом деле, остается загадкой до сих пор, и поэтому исследователи периодически возвращаются к делу, чтобы попытаться разобраться. Ослабление православной церкви было на руку новой власти, и убийство архиепископа Иоанна прекрасно вписалось в новую концепцию политической жизни. Но лично я смог ответить на свой главный вопрос: смерть архиепископа Иоанна действительно несет характер священномученичества, потому что он умер за дело веры и православия».

Юлия Александрова, "Открытый город"