Ежедневный журнал о Латвии Freecity.lv
Мы сами заводим друзей, сами создаем врагов, и лишь наши соседи — от Бога.
Гилберт Кийт Честертон, английский писатель
Latviannews
English version

«Отец» Козьмы Пруткова жил и похоронен в Латгалии

Поделиться:
Собрание сочинений Козьмы Пруткова переиздавалось много раз.
Сами того не подозревая, мы часто говорим словами Козьмы Пруткова: «Никто не обнимет необъятного», «Если хочешь быть счастливым, будь им», «Бди!», «Смотри в корень!», «Что имеем — не храним, потерявши — плачем», «Век живи — век учись», «Копая яму другому, сам в нее попадешь» — список можно продолжать…

Многие из этих крылатых выражений родились в поместье Лоборж (современное название — Лабваржи), под Резекне, где жил Александр Жемчужников, один из создателей знаменитого литературного персонажа. В 1920–1930-е годы, при его дочери, усадьба стала центром русской культуры.

Известный фотомастер, председатель Резекненской кладбищенской старообрядческой общины Владимир Никонов много лет изучает историю Лоборжа и собирается написать о ней книгу. Вместе с ним мы побывали в гостях у «отца» Козьмы Пруткова.

Где церковь была…

Узкая грунтовая дорога петляет среди густого леса. Поворот, еще один, развилка, и мы на месте. Тихо-тихо, только высоко над головой шелестят вековые деревья.

Когда-то здесь был парк поместья Лоборж. Ряды липы обрамляли террасы, ступенями спускающиеся с холма, на котором росли экзотические деревья и кусты. Сейчас это просто лес, а экзотическими стали обычные липы и яблони, вымахавшие до невиданной высоты. Но стволы покрыты мхом, и внутри они пустые, ломаются на ветру.

— Пережили свое время, — говорит Владимир Никонов.

Он первым, еще в 1980-е годы, начал восстанавливать историю этого удивительного места. Тогда это было не модно и даже подозрительно. Старый мир разрушен, зачем же собирать его обломки, вызывая неуместные воспоминания?

— Как вы узнали о поместье Жемчужниковых?

— О, это очень давняя история. В детстве я дружил с ребятами из 1-й резекненской школы. Как-то по весне они пошли в поход по окрестностям города, и я увязался с ними. Тогда-то, в возрасте 10–11 лет, я впервые увидел Лоборж, и меня поразил этот барский, большой белый дом.

Прошло много лет, я окончил Рижский политехнический институт, увлекся историей края и решил написать об этом книгу. Собирая материал, прочитал книгу Сергея Сахарова «Православные церкви в Латгалии». В ней, среди прочего, упоминалась домовая церковь имения Лоборж. Я поехал ее искать и ахнул, наткнувшись на тот самый белый дом из моего детства. В то время там селили далеко не лучших представителей совхоза «Резекне». В итоге — грязь, запустение и скот в подвале с шикарными сводчатыми потолками.

Никонов начал собирать сведения о Лоборже, расспрашивал местных жителей, работал в архивах Риги, Вильнюса, Минска.

— Вот на этой поляне стояла домовая церковь Лоборжа. Она сгорела во время Второй мировой войны. Кирпичи в 1950-е годы использовали для строительства Резекненского молочно-консервного комбината. Но еще до этого, в революцию, церковь сильно разграбили. Я нашел человека, который сам в этом участвовал. Ему было почти 95 лет, вспоминал он неохотно, но кое-что узнать удалось, — рассказывает Владимир Никонов. — До Второй мировой войны церковь оставалась действующей, здесь служили такие известные представители Латвийской православной церкви, как архиепископ Иоанн Поммер и Кирилл Зайц.

А потом у одного из сараев в округе я заметил необычный каменный порог. Пригляделся, а это мемориальная плита, и на ней текст: «Церковь сия устроена в память младенца Владимира Александровича Жемчужникова, родившегося 1 апреля 1870 г. скончавшегося 27 декабря 1873 г. и в церкви сей под престолом погребенного. Той не возвратится к нам, но мы имамы ити к нему. Кн. Царства гл. 12».

На оборотной стороне плиты обнаружилась надпись из другой эпохи: «Вечная слава». Как выяснилось, директор школы, которая после войны располагалась в бывшем господском доме, установила этот камень на братском кладбище на территории поместья. Позднее, при реконструкции кладбища, плита была выброшена.

— Я изложил на бумаге то, что узнал о Лоборже, и пришел в редакцию резекненской газеты «Знамя труда», — продолжает Владимир Никонов. — Так в августе 1981 года началась серия публикаций об истории поместья Жемчужниковых. Я человек технический, и если бы мне несколько лет назад сказали, что я займусь сочинительством, то я покрутил бы пальцем у виска.

Но, видно, Лоборж располагает к творчеству. С тех пор Владимир Никонов выпустил десять изданий об истории края, монографии, сборники старинных и современных открыток и фотографий.

После той, первой публикации хозяева сарая, испугавшись, выбросили плиту, а Никонов организовал ее доставку на историческое место. Сегодня этот камень — единственное, что осталось от домового храма-усыпальницы святого Владимира, которую Жемчужниковы построили в 1873 году. Сюда они перенесли останки маленького сына, который покоился в соседнем Кульнево (Илзенберге). На месте церкви в 1990-е годы был установлен поклонный крест.

Церковь была размером 32 на 8 метров, простой архитектуры, из красных кирпичей, с одной главкой. Рассказывали, что в полу были стеклянные окошки, и в них были видны склепы, в которых в 1896 году похоронили Александра Жемчужникова, а через 17 лет — его жену, Наталью Сергеевну.

Два года назад Никонов вместе с известным латвийским археологом Юрисом Уртансом предпринял попытку выяснить, что стало со склепами и останками погребенных. Нашли обломки подсвечников, кусок толстого стекла, вероятно, от пола, и — никаких следов захоронений.

Последняя мистификация «отца» Кузьмы Пруткова?
Владимир Никонов. Фото: Л. Кондратенко
Господский дом окружали аллеи лип.
Лоборж в 1926 году…
…и в наши дни. Фото В. Никонова
У ворот поместья. 1920-е годы.
Домовая церковь Лоборжа. Середина 1920-х годов.
На картине Н. Богданова-Бельского изображена та самая, исчезнувшая, церковь.
Мемориальная плита — все, что осталось от церкви.
Вот здесь и была церковь…
«Отец» образа Козьмы Пруткова Александр Жемчужников, хозяин Лоборжа.
Гостиная Лоборжа, 1925 год. Из архива О. Акербергс
Алексей Вощинин.
Мария Вощинина, дочь Александра Жемчужникова.
Иоанн Поммер в Лоборже. Середина 1930-х годов.
Картину «Утро» (портрет жены) Сергей Виноградов написал в Лоборже в 1925 году.
Николай Богданов-Бельский за мольбертом. Середина 1930-х годов.
Наследница Лоборжа Мария Алексеевна Вощинина (Зивтинь) с сыном Юрием. Последнее фото, конец 1930-х годов. Из архива О. Акербергс
Янис Зивтинь в Лоборже. 1926 год.

Дворянское гнездо

По колено в траве, пробираемся между кустами к дому Жемчужниковых. Он давно не белый — штукатурка сошла, обнажив кирпичи. К главному входу когда-то вела деревянная лестница с перилами, и были две веранды — совершенно в юрмальском стиле.

Лоборж (от французского l'auberge — приют, постоялый двор) — не родовое поместье Жемчужниковых. Они купили его в 1872 году у баронов Корф, сами построили дом и разбили террасовидный парк.

Александр Михайлович, один из шести братьев Жемчужниковых, родился в 1826 году в Орловской губернии в дворянской семье. Окончил юридический факультет Петербургского университета, служил при генерал-губернаторе Оренбурга. В 1870–1874 годах был псковским губернатором. Вероятно, в это время он и присмотрел Лоборж.

Александр Михайлович был мировым судьей в Режице, предводителем дворянства края. Возглавлял попечительский совет Илзенбергской церкви, в которой похоронен герой 1812 года Яков Кульнев, много сделал для того, чтобы привести ее в порядок.

И все это время он продолжал писать басни, стихи и афоризмы от имени Козьмы Пруткова. После смерти Александра Жемчужникова в имении осталось множество рукописей, которые младший брат, Владимир, разбирая, пометил надписью: «Сашенькины глупости».

Несправедливо, ведь все глупости братья всегда творили вместе, развлекая петербургский свет.

Чего только они ни вытворяли! Привязывали ветчину к дверным ручкам, а затем потешались над хозяевами, которые отгоняли от дома сбежавшихся со всей округи собак. Являлись в немецкие булочные с вопросом: «Есть ли у вас хлеб?» Услышав в ответ: «Конечно!», говорили: «Ну и благодарите Бога. А то ведь многие не имеют куска хлеба насущного» и, хохоча, уходили.

Однажды ночью Жемчужниковы объехали известных петербургских архитекторов с известием о том, что провалился Исаакиевский собор и по этому поводу им с утра надлежит явиться к императору. Подобные шутки сегодня кажутся не слишком изысканными, но таковы были нравы золотой молодежи того времени, и шалости сходили юношам с рук.

Затем братья перенесли свое озорство в область литературы и однажды оказались на грани провала. 8 января 1850 года в Александринском театре состоялась премьера комедии «Фантазия». Это была пародия двух Алексеев — Жемчужникова и Толстого — на популярные в то время сентиментальные водевили. Среди зрителей был император Николай I, который покинул зал со словами: «Много я видел на своем веку глупостей, но такой еще никогда не видел». Пьесу запретили.

И Козьму Пруткова они тоже придумали вместе: трое братьев Жемчужниковых — Алексей, Александр и Владимир — и их кузен Алексей Толстой. Лев Жемчужников с друзьями нарисовал портрет Козьмы Петровича, придав образу окончательную достоверность.

Но Александра Жемчужникова, действительно, можно назвать «отцом» Козьмы Пруткова. С его басни «Незабудки и запятки», собственно, и начался самый успешный литературный розыгрыш века. Он сочинил почти все знаменитые афоризмы и играл в эту литературную игру дольше всех, публикуя свои произведения под общим псевдонимом без ведома и к неудовольствию других соавторов.

Впрочем, создатели бессмертного образа не только шалили. Старший из Жемчужниковых, Алексей (1821–1908), был членом Сената, потом Государственного совета, талантливым поэтом и академиком. Младший, Владимир (1830–1884), меценат и коллекционер, служил в министерстве путей сообщения и много сделал для развития железнодорожных училищ.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) был широко известен как автор исторических романов — «Князь Серебряный», «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис».

Парадокс, но все эти талантливые люди остались в истории благодаря удачной шутке — своему вымышленному герою Козьме Пруткову.

Озаренные солнцем

В 1913 году имение Лоборж по наследству перешло дочери Александра Жемчужникова, Марии. Она была замужем за Алексеем Вощининым, дворянином из-под Вильно, военным топографом. Он увлекался лошадьми и охотой. В имении была большая конюшня, от которой тоже не осталось и следа.

Первую мировую войну Вощинины пережили благополучно, и потом им еще раз крупно повезло. Латвия стала независимой, граница с Советской Россией прошла на несколько десятков километров восточнее поместья Жемчужниковых, и оно из Витебской губернии «переехало» в Режицкий край, в другую страну. Это спасло жизнь владельцам Лоборжа и подарило им еще 20 лет почти прежней дворянской жизни с чаепитиями на веранде под рояль, чтением вслух и спорами о высоких материях.

Правда, после аграрной реформы сельскохозяйственные земли поместья отошли государству, и нужно было думать, на что жить. Владельцы Лоборжа нашли выход: часть комнат зимой сдавали под школу, а летом — дачникам, своим и родительским знакомым, благо их было много, и все — интересные люди.

Частыми гостями были артисты Рижского театра русской драмы, журналисты и издатели газет, которые охотно писали о прутковском «гнезде» и сохранили для истории множество штрихов усадебного быта. Из публикаций известно о прекрасной библиотеке Лоборжа, в которой были собраны чуть ли не все книги, выходившие в России в последние сто лет. Даже нечеткие газетные снимки, на которых запечатлены хозяева и дачники, передают особую атмосферу, царившую в поместье — дружескую, блистающую остроумием и озорством.

Но, пожалуй, более всех Лоборж прославили художники Сергей Виноградов (1869–1938) и Николай Богданов-Бельский (1868–1945), переселившиеся в Латвию из Советской России.

Виноградов провел в Лоборже пять сезонов — с 1925 по 1927 год, приезжал и потом, в 1932 и 1936 годах. Здесь он создал десятки картин, полных, как писала газета «Сегодня», «ласковой и восхитительной радостью», в том числе и свой шедевр «Утро», изображающий жену художника Ирину Войцеховскую в залитой солнцем комнате имения.

— Они жили на втором этаже, в мезонине, вон там, прямо над дверью, — Владимир Никонов показывает на пустой оконный проем.

У Виноградова была студия, в которой занимались молодые художники.

— Мне удалось пообщаться с одной из любимых учениц Сергея Виноградова — Александрой Михайловной Спредовой. Она увлекалась фотографированием, делала снимки дома, его гостей и обитателей, — рассказывает Владимир Никонов. — У нее были и письма художника. Александра Михайловна дала мне их почитать, и часть из них мне удалось исподтишка скопировать на заводе, на котором я тогда работал. Жалею, что не все, но в советские годы с копировальной техникой было сложно. Вернул хозяйке оригиналы, а она отправила их в печку — мол, ничего интересного для посторонних в ее переписке с художником нет. Но хоть что-то удалось спасти.

Подолгу работал в Лоборже и живописец Николай Богданов-Бельский. Он написал в этих краях свой известный живописный цикл «Дети Латгалии», а всего — более 70 картин. В 1980-е годы Владимир Никонов обнаружил в Художественном музее письма Богданова-Бельского его будущей жене и фотографии латгальских пейзажей, которые потом появились на его полотнах. Оказывается, художник писал не только с натуры, как ранее считалось.

Для эмигрантов из России Лоборж был настоящим чудом — островком исчезнувшего на родине мира дворянских усадеб, в которых, как писал Виноградов, «так много тепла и уюта, традиций, обжитости и поэзии былой жизни, близкой и родной».

Последние Жемчужниковы

Следующая глава семейной истории описана в мемуарах Ольги Акербергс, внучатой племянницы Александра Жемчужникова, которая после Второй мировой войны оказалась в Америке. Ее дочери, Илзе и Бирута, недавно привезли на родину ее рукопись, иллюстрированную фотографиями из семейного архива.

Суровой зимой 1940 года в саду Лоборжа вымерзли все яблони, которыми так дорожил хозяин, Константин Вощинин, и это стало предвестником целой череды несчастий.

Дочь Вощининых, Мария Алексеевна, в 1923 году окончила Русские университетские курсы в Риге. Вышла замуж за полковника Латвийской армии Яниса Зивтиньша. 14 июня 1941 года семью с двумя маленькими сыновьями выслали в Красноярский край. Яниса расстреляли в 1942 году в Канске. Мария работала на колхозных полях, затем счетоводом, учительницей. В Латвию она не вернулась.

Сын Вощининых, Константин, тоже был выслан в Сибирь, и в 1942 году расстрелян в Енисейске. Родители вместе с семьей второй дочери, Натальи (в замужестве Больман), которая тоже жила в Лоборже, до 1944 года уехали в Германию, в город Трибес, где и скончались в 1940–1950-е годы.

В 1944 году в поместье был военный госпиталь. От него остались захоронения костей, остатки ампутированных конечностей и 71 братская могила. Листами из книг, использованных по другому назначению, еще долго были усеяны окрестные заросли. Удалось спасти энциклопедию Брокгауза и Ефрона, которая сейчас хранится в Резекненской библиотеке, кое-какие книги разобрали местные жители, но большая часть пропала.

Наследницей поместья стала жена Константина Вощинина, Екатерина Владимировна Загорская (1917–2000). Дочь сторожа местной школы, выпускница Режицкой гимназии, она всю жизнь прожила в Резекне, работала страховым агентом.

Сейчас легендарное поместье «отца» Козьмы Пруткова неумолимо погружается в небытие. Грустно…

Но что сказал бы по этому поводу бессмертный вымышленный мудрец, знаток человеческих душ и исторических закономерностей? Думаю, вот что: «Одного яйца два раза не высидишь», но «время подобно искусному правителю, непрерывно производящему новые таланты взамен исчезнувших», и они, эти таланты, «служат телеграммами от предков и современников к потомству».

Таких телеграмм из Лоборжа мы уже получили множество, и следующая — книга Владимира Никонова об истории уникального поместья — уже в начале пути. И, значит, оно не исчезнет совсем.

Ксения Загоровская/«Открытый город».

Р.S. Автор благодарит Владимира Владимировича Никонова за помощь в подготовке публикации и предоставленные для печати редкие фотографии из его архива.

В груди змея

Козьма Прутков был придуман в 1851 году в имении Алексея Константиновича Толстого под Петербургом Пустынька творческой фантазией хозяина и братьев Жемчужниковых — Алексея, Александра и Владимира. Молодые люди часто развлекались сочинением басен, стихов, афоризмов, и тут одному из них пришла в голову мысль объединить все эти произведения под одним псевдонимом.

Сначала писали для себя, читали в своем дружеском кругу, их шутливые опусы всем нравились, и озорные авторы отправили их в редакцию журнала «Современник», которым руководил Николай Некрасов. В 1853 году их коллективный труд опубликовали в юмористическом приложении к журналу под названием «Досуги Козьмы Пруткова». И все повелись на розыгрыш!
Чернышевский и Добролюбов на полном серьезе разбирали произведения Пруткова. Достоевский радовался, что на Руси появился новый интересный писатель. Жемчужниковы и Толстой, загадочно улыбаясь, не отрицали знакомство с восходящей звездой.

Они сочинили своему Козьме подробную биографию — мол, родился он 11 апреля в деревне Тентелевой Сольвычегодского уезда Вологодской губернии, был военным, потом возглавил Пробирную палатку (которая реально существовала!) и за 40 лет дослужился до действительного статского советника, женат, имеет шестерых детей.

«В моих устах спокойная улыбка, в груди — змея», — так сам Козьма Прутков говорил о себе. Рьяно поддерживая любое начинание начальства, он доводит его до абсурда и превращает в посмешище. Как впоследствии бравый солдат Швейк.

В своем «Проекте о введении единомыслия в России» Козьма Петрович предлагал «противодействовать развивающейся наклонности возбуждать «вопросы» по делам общественной и государственной жизни», потому что «Истинный патриот должен быть враг всех так называемых «вопросов». Единственно верным может быть только мнение начальства, и чтобы народу было проще ориентироваться, нужно создать правильный печатный орган. И ведь пригодились прутковские советы! Вспомним газету «Правда» и другие, более близкие к нам по времени и месту СМИ…

Козьма Прутков писал стихи, басни, пьесы. Но особым успехом пользовались его афоризмы: злободневные («Держаться партии народной и современно, и доходно»), философские («Смотри вдаль — увидишь даль; смотри в небо — увидишь небо; взглянув в маленькое зеркальце, увидишь только себя»», «Единожды солгавши, кто тебе поверит?»), порой банальные до глупости, но всегда смешные.

Через 12 лет, в 1863 году, соавторы похоронили своего героя, опубликовав трогательный некролог. Но продолжали печатать его произведения — якобы обрабатывая оставшиеся черновики. В 1884 году вышло первое полное собрание сочинений Козьмы Пруткова, и с тех пор оно переиздавалось десятки раз. Недавно в России появился «Официальный сайт русского абсурда в мировом хаосе» kozma.ru, на котором опубликованы все произведения вымышленного писателя, и количество кликов зашкаливает.

С легкой руки братьев Жемчужниковых и Алексея Толстого, в литературе прочно прописалась пародия. Как говорил их герой: «Продолжать смеяться легче, чем остановить смех».

Так говорил Козьма Прутков

• Если у тебя есть фонтан, заткни его — дай отдохнуть и фонтану!

• Стоящие часы не всегда испорчены, иногда они только остановлены.

• Взирая на солнце, прищурь глаза свои, и ты смело разглядишь в нем пятна.

• Кто мешает тебе выдумать порох непромокаемый?

• Эгоист подобен давно сидящему в колодце.

• Купи прежде картину — потом раму.

• Новые сапоги всегда жмут.

• Пустая бочка Диогена имеет также свой вес в истории человечества.

• И при железных дорогах лучше сохранять двуколку.

• Самопожертвование есть цель для пули каждого стрелка.

• Легче держать вожжи, чем бразды правления.

• Человеческая голова подобна желудку: одна переваривает входящую в оную пищу, другая от нее засоряется.

• На чужие ноги лосины не натягивай.

• Не во всякой игре тузы выигрывают.

• Обручальное кольцо есть первое звено в цепи супружеской жизни.

• И устрица имеет врагов.

• Не все стриги, что растет.

• Девицы подобны шашкам: не всякой удается, но всякой желается попасть в дамки.

• Ногти и волосы даны человеку для того, чтобы доставить ему постоянное, но легкое занятие.

• Болтун подобен маятнику: того и другой надо остановить.

• Многие люди подобны колбасам: чем их начинят, то и носят в себе.

• Незрелый ананас для человека справедливого всегда хуже зрелой смородины.

• Если на клетке слона прочтешь надпись «буйвол», не верь глазам своим.

• Каждый мужчина состоит из мужа и чина.

• Лучше скажи мало, но хорошо.

• Не робей перед врагом: лютейший враг человека — он сам.

• Не ходи по косогору, сапоги стопчешь!

• На дне каждого сердца есть осадок.

 
23-12-2021
Поделиться:
Журнал
<<Открытый Город>>
Архив журнала "Открытый город" «Открытый Город»
  • Журнал "Открытый город" теперь выходит только в электронном формате на портале www.freecity.lv 
  • Заходите на нашу страницу в Facebook (fb.com/freecity.latvia)
  • Также подписывайтесь на наш Telegram-канал "Открытый город Рига онлайн-журнал" (t.me/freecity_lv)
  • Ищите нас в Instagram (instagram.com/freecity.lv)
  • Ежедневно и бесплатно мы продолжаем Вас информировать о самом главном в Латвии и мире!