Царская любовь

Это был, пожалуй, самый яркий и скандальный роман в Российской империи конца XIX — начала XX века. Все говорили, что они не пара — один из самых блестящих женихов царской фамилии, великий князь, дядя императора Николая II, и разведенная жена полковника, мать троих детей. Но Павел Александрович Романов и Ольга Пистолькорс-Палей любили друг друга и были вместе, пока его смерть не разлучила их.

И эта романтическая история связана с латвийским местечком Бирини.

Родом из Бирини

Зубчатые башни замка Бирини смотрятся в синюю озерную гладь. Широкая лестница ведет к беседке на берегу. Тихий плеск воды, запах трав, одинокая ласточка в небе…

Вьются по ветру разноцветные ленты на ветках могучего дуба. Молодожены завязывают их на счастье. В замке Бирини часто играют свадьбы.

И не случайно. Его хозяева — Эмилия и Август Пистолькорс — были прекрасной парой. На перекрестке тропинок, убегающих в густой кустарник, каменный обелиск — подарок жене от мужа. Подарком стал и весь парк площадью в 21 гектар, и замок, перестроенный 1860 году по последней моде XIX века. Эмилия хотела принимать морские ванны, и Август проложил из Бирини дорогу к морю и превратил свое наследное владение Нейбад (ныне Саулкрасты) в современный курорт Саулкрасты.

Эмилия, в девичестве Гардер, была приемной дочерью крупнейшего российского финансиста Александра Штиглица (его именем названа художественно-промышленная Академия в Санкт-Петербурге). После свадьбы с владельцем Бирини, состоявшейся в 1850 году, девушка получила астрономическое приданое — семь миллионов рублей. Хватило, чтобы преобразить все окрестности…

Старший сын супругов Пистолькорс, Александр, остался хозяйничать в фамильных владениях, а младший, Эрик, выбрал военную карьеру. И оказался при дворе Николая II — среди красивых женщин, в круговороте великосветских развлечений и интриг.
 

Эти черные глаза

Эрик Пистолькорс окончил Николаевское кавалерийское училище. Был корнетом, поручиком, командовал эскадроном в Царском Селе.

Там же жила прелестная Оленька Карнович. Ее отец был придворным медиком, мать, тоже Ольга, в девичестве носила венгерскую фамилию Месарош. От нее дочь унаследовала темные глаза, страстный темперамент и решительный характер.

Ольга хорошо пела, много читала, была грациозна и обладала редким тактом и чувством собственного достоинства. Наверно, она могла бы сделать лучшую партию, но выбрала потомка старинного шведского рода из Бирини.

Жених, конечно, рассказывал ей о происхождении необычной фамилии Пистолькорс (в переводе «скрещенные пистоли»). Она была пожалована его предку шведской королевой Кристиной за то, что тот в 1631 году спас жизнь ее отцу, выбив своим пистолем пистоль из рук французского офицера, целившегося в короля.

Ольга и Эрик поженились в 1885 году. Невесте было 19 лет, жениху 35.
Один за другим у них родились дети: в 1885 году Александр, в следующем году Ольга, умершая в младенчестве, в 1888-м — еще одна Ольга, в 1890-м — Марианна.

Эрик служил адъютантом у великого князя Владимира Александровича. В середине 1890-х годов влиятельный член царской фамилии часто бывал в доме Пистолькорсов. Но отнюдь не ради общения со своим подчиненным.

Душой дома была Ольга Валериановна, которую в Царском Селе прозвали мамой Лелей. Изящная, модно одетая, остроумная, она прекрасно умела принимать гостей. Великий князь Владимир стал оказывать ей знаки внимания, которые злые языки называли «недопустимыми». Ольга сумела подружиться и с его женой, Марией Павловной, чуть ли не первой дамой империи.

Эрик был доволен. Его карьера шла вверх — то ли благодаря его остзейскому усердию, то ли прелестной супруге, водившей дружбу с Романовыми.

Многие тогда считали Ольгу Пистолькорс расчетливой кокеткой. И ошибались. Она умела любить. Просто главный в ее жизни роман был еще впереди.

«Я тебя согрею»

В дом Пистолькорсов стал захаживать и младший брат Владимира Александровича, великий князь Павел. Высокий, худощавый, с юмором, несколько высокомерный, он всегда пользовался успехом у женщин. В те годы, впрочем, он избегал развлечений — не мог прийти в себя после смерти молодой жены.

Ольге удалось вернуть его к жизни. Она первая призналась в любви привлекательному вдовцу — в стихах:

В тебе еще, мой друг, сильно воспоминанье,
Ты прошлое свое не можешь позабыть,
Но на устах твоих горит уже признанье
И сердцу твоему вновь хочется любить!
И я люблю тебя! Я так тебя согрею!
В объятиях моих ты снова оживешь.

Жена адъютанта, мать семейства и родной дядя императора Николая II не скрывали своих отношений. Они вместе выходили в свет, ездили за границу. В серьгах и колье, которые очень шли красивой Леле, многие узнавали фамильные драгоценности Романовых. За спиной у влюбленной пары перешептывались.

Гром грянул в 1897 году. После спектакля в Мариинском театре Мария Павловна привела Ольгу в ложу императорской семьи. Николай II, который в холостые годы и сам бывал у Пистолькорсов, не на шутку рассердился: «Моя жена и я считаем случившееся совсем неприличным и надеемся, что такой случай больше не повторится!»

Возможно, Мария Павловна намеренно спровоцировала взрыв высочайшего гнева к своей сопернице, чтобы закрыть ей двери к императорскому двору. И это удалось…

Нескучное изгнание

В 1897 году у Ольги родился сын Владимир. Он носил фамилию Пистолькорс, но все знали, что его отец — Павел Романов.

Осенью 1901 года она получила развод с Эриком — с помощью Павла, который начал хлопотать о женитьбе. Император и слышать об этом не хотел. Николай II (и особенно его жена) считали морганатические браки угрозой государственному строю. Венценосный племянник вынес дяде приговор: живи со своей пассией за границей, а в России не показывайся.

Любовники уехали в Италию. Не с пустыми руками — Павел Александрович предусмотрительно захватил с собой три миллиона рублей.

10 октября 1902 года в греческой церкви города Ливорно сын императора Александра II обвенчался с разведенной женой полковника.

«Как это все больно и тяжело и как совестно перед всем светом за наше семейство», — с горечью писал Николай II матери. В наказание он лишил великого князя офицерских званий, отчислил со службы, запретил приезжать в Россию и даже отнял у него детей от первого брака. Их передали на воспитание брату Сергею Александровичу и его жене Елизавете Федоровне, сестре императрицы.

Великий князь не слишком переживал. Новое чувство целиком захватило его.

Они с Ольгой купили роскошную виллу в Париже, возле Булонского леса, остаток денег поместили в банк под проценты и зажили веселым открытым домом, принимая графов и князей, писателей и художников — европейских и русских. У гостеприимной четы бывали Дягилев, на их вечерах пели Шаляпин, Собинов. Супруги были завсегдатаями театральных премьер и светских приемов.

В Париже у них родились две дочери: в 1903 году — Ирина, похожая на отца, а в 1905-м — Наталья, унаследовавшая красоту и обаяние матери.

Павел и Ольга много путешествовали по Европе, покупали антиквариат, картины, скульптуры. Супруги подружились с баварским принцем-регентом Леопольдом, и в 1904 году он сделал Ольге подарок — титул графини фон Гогенфельзен, приличествующий царской родне.

Но именитые родственники Павла Александровича по-прежнему не желали их знать. Только через пять лет, в феврале 1905 года, Николай II разрешил Павлу Александровичу на несколько дней приехать в Россию — на похороны убитого террористом брата Сергея, генерал-губернатора Москвы. Взять с собой жену ему не позволили. «Я ошеломлен этим», — отреагировал Павел Романов на решение племянника.

Запоздалое возвращение

В конце 1908 года император простил дядю. Через 12 лет, проведенных на чужбине, Павел Александрович с Ольгой и дочерьми вернулись в свой дворец на Английской набережной Петербурга.

Для Ольги двор по-прежнему был закрыт. Но она не сдавалась.

Чтобы быть ближе к первым лицам империи, они с мужем решили построить дом в Царском Селе, рядом с императорской резиденцией. (Позже Николай II назовет его самым красивым домом в России.) Супруги перевезли сюда гобелены, картины, статуи и 1 мая 1914 года отпраздновали новоселье.

Расчет Ольги оправдался — постепенно лед между соседями и родственниками растаял. Император удостоил Ольгу Валериановну долгожданным титулом — она стала княгиней Палей (фамилия запорожских казаков, родственников Карновичей) и допустил до дома. Казалось, сбылись все мечты.

И тут началась Первая мировая война.

Павел Александрович принял командование гвардейским корпусом. Их с Ольгой сын Владимир, выпускник Пажеского корпуса, тоже отправился на фронт.

После двух лет, проведенных в волнениях и разлуке, в октябре 1916 года, вся семья собралась в Крыму. С этих, последних в ее жизни светлых дней, и начинаются мемуары Ольги Палей, пронзительный документ страшной эпохи.

«Война множила горе и недовольство. Смерть разбивала сердца и рушила семьи», — пишет Ольга. Верные царю войска были разгромлены, в остальных назревала смута. «Опасность близилась семимильными шагами. Мы давно это знали, хоть и не смели себе в этом признаться», — замечает она.

Сожаление о том, что она вовремя не вняла знакам судьбы, занозой засядет в сердце и будет мучить всю жизнь. Уж очень страшной оказалась расплата…

Смерть Распутина

Близость Григория Распутина к царской семье вызывала все большее раздражение — и в народе, и в окружении царя. Родня уполномочила Павла Александровича как самого старшего и авторитетного в семье Романовых вразумить правящую чету. С неохотой пошел он на этот разговор с племянником, вспоминает Ольга, и вернулся домой расстроенным.

Он передал Николаю II требования именитых родственников — уволить особо ненавистных министров, принять конституцию и отстранить от двора Распутина.

«Государь задумался… Но тут государыня недовольно покачала головой, и он сказал: «То, о чем ты просишь, невозможно», — пересказывает Ольга эту драматическую сцену со слов мужа.

Катастрофа стала неизбежной.

17 декабря 1916 года в Царском Селе был концерт. Но музыкантов и певцов никто не слушал. Публика перешептывалась: «Старец убит», — обсуждали подробности дела, так и оставшегося одной из тайн ХХ века.

…Феликс Юсупов пригласил Распутина к себе домой на ужин. Старец давно положил глаз на красавицу Ирину, жену Феликса, и охотно пришел. Заговорщики решили накрыть для Распутина стол в подвале, который на скорую руку оборудовали под гостиную, угостить пирожными с цианистым калием, а потом сбросить тело в реку.

Но все пошло не так. Распутин ел одно отравленное пирожное за другим и… ничего. Заговорщики решили стрелять. Звук выстрела разнесся далеко по ночной улице. Так что когда в Неве возле Елагина моста обнаружили труп, подозрение сразу пало на Юсупова и компанию, собравшуюся в тот вечер в его доме.

Императрица требовала покарать убийц. Ольга и Павел Александрович не находили себе места от тревоги, ведь участниками заговора были их дети от первого брака — Дмитрий, сын Павла, и Марианна, дочь Ольги. Старший же сын Ольги, Александр Пистолькорс, напротив, оказался в стане сторонников Распутина, поскольку был женат на Александре Танеевой, сестре Анны Вырубовой, верной фрейлины императрицы.

Громкое убийство раскололо Россию, но не семью Пистолькорс-Романовых-Палей. Александр ходил к императрице хлопотать за сестру, которую посадили под домашний арест, и вскоре ее освободили.
А Дмитрия в наказание отправили на Персидский фронт. Парадокс, но это и спасло ему жизнь. Когда большевики начали охоту на Романовых, он уехал в Лондон, потом перебрался в США, где занялся торговлей шампанским. Скончался он в швейцарском Давосе в 1942 году.

Черные дни

В своих мемуарах Ольга с беспощадной скрупулезностью рисует страшную реальность революционных будней. Кажется, другой краски, кроме черной, у нее не осталось, и она кладет ее широкими мазками.

За хлебом стояли длинные, угрюмые очереди. На улицах стреляли и грабили.

Недавний самодержец Всероссийский, которого взяли под домашний арест, убирал снег во дворе своей бывшей резиденции, и прохожие глумились над униженным «кровопийцей».

В дом Палей зачастили комиссары с обысками. Однажды солдаты разгромили винный погреб. Снег в саду пропитался коллекционным вином из разбитых бутылок, люди его ели и, пьяные, засыпали на морозе. Страшная картина…

С присущим ей неукротимым упорством Ольга боролась за каждый день прежней жизни. Она дошла до Луначарского и получила документ, что ее дом имеет музейную ценность и национализации не подлежит. Она даже водила по своим комнатам экскурсии рабочих и солдат.

Россия стремительно погружалась в хаос, но мышеловка еще не захлопнулась — еще можно было уехать из страны, а значит, спастись. Почему они медлили? Ольга честно признается: жалко было бросать дом, оставлять на разграбление красивые вещи, вот и лелеяли несбыточные надежды.

Кольцо тем временем сжималось. Павла Александровича посадили под домашний арест. Его выручила дочь Ольги, Марианна, водившая знакомство с революционерами. Но было ясно, что царскую родню в покое не оставят.

Большевики приступили к так называемой регистрации Романовых.

Непомерное горе

«Одаренные дети рождаются от большой любви, — пишет Ольга о своем сыне Владимире. — Статная фигура, прекрасные задумчивые глаза, детское простодушие и редкая учтивость моментально вызывали к нему любовь и уважение окружающих». Иваном Царевичем называл его художник Леон Бакст.

Владимир начал писать стихи в 13 лет и не оставлял поэзию даже на фронте. Многие его письма домой целиком написаны в стихах. В окопах же он мастерски перевел на французский язык сложнейшую драму Константина Романова «Царь Иудейский», которую Михаил Булгаков позже положил в основу своего знаменитого романа «Мастер и Маргарита».

Если бы Владимир Палей не погиб таким молодым, то стал бы великим поэтом — таково было общее мнение.

«Все, что есть во мне, я должен выразить сейчас, потом будет слишком поздно. Когда мне исполнится 21 год, я больше не буду писать», — не раз пророчески говорил Владимир.

3 марта 1918 года всем Романовым было приказано явиться в ЧК. В том числе и Владимиру, хотя он и носил фамилию Палей. Ему предложили сделку: отказаться от отца и выйти на свободу. Он не отказался.
Юношу отправили в ссылку — сначала в Вятку, потом в Екатеринбург. Там же уже находилась его тетка, великая княгиня Елизавета Федоровна. В свое время она категорически не принимала Ольгу Палей и вряд ли хорошо относилась к ее детям. Судьба свела их с Владимиром в самый страшный час. В ночь на 5 июля 1918 года их сбросили в шахту под Алапаевском.

Ольга и Павел еще целый год надеялись, что сын жив, просто не пишет.

12 августа 1918 года арестовали Павла Александровича. «Счастье кончено, — сказал он Ольге на последнем свидании, — спасибо тебе. Спасибо от всего сердца, которое любит и любило тебя, одну тебя, все эти 25 лет».

Ольга отправила дочерей Ирину и Наталью, 15 и 13 лет, в Финляндию. Верные люди помогли им перейти через границу — пешком, по колено в снегу. А сама полностью посвятила себя заботам о муже. Каждый день Ольга носила в тюрьму передачи, добивалась перевода Павла Александровича в больницу, искала помощи, у кого только могла. Дошла до Горького, но и он не смог ничего сделать. Несколько раз князю предлагали бежать, но он отказывался, опасаясь навредить другим Романовым.

9 января 1919 года президиум ВЧК в составе Петерса, Лациса, Ксенофонтова и секретаря Мурниека вынесли приговор «императорской своре». Павла Александровича вместе с тремя великими князьями расстреляли в Петропавловской крепости.

Ольга, полумертвая от горя, тем же путем, что и дочери, ушла в Финляндию.

«В жизни у меня остался лишь долг. Долг жить для дочерей, пока я нужна им. Долг показать, как порядочны и благородны были великий князь Павел Александрович и сын мой Владимир. Долг объяснить людям, слепым и ветреным, как опасен, как чудовищен большевизм!

Сократи, Господи, пребывание мне в этом мире. Измучена душа моя. Позволь ей сбросить тесную оболочку, позволь улететь к тем, кого она так любила». Такими пронзительными словами заканчиваются мемуары Ольги Валериановны.

Об 11 годах жизни в эмиграции, без сына и мужа, она не написала ни слова.

Послесловие

От пережитых страданий Ольга Валериановна тяжело заболела, перенесла операцию. Из Финляндии она с дочерьми перебралась во Францию. В Париже с прежних времен у них остался дом и было много знакомых, эмигрантов из революционной России, в том числе Феликс и Ирина Юсуповы, с которыми они тесно общались.

Ольга продала драгоценности, которые смогла унести с собой через границу. На эти деньги они и жили в своей второй, пожизненной, эмиграции.

Советское правительство продало за рубеж предметы искусства из дворца Палей. Ольга пыталась вернуть свое имущество через английский суд, но безуспешно. Семейные реликвии разошлись по частным коллекциям, и еще сейчас всплывают на аукционах и продаются за сотни тысяч долларов.

Бывало, в антикварных магазинах Парижа Ольге и ее дочерям, как привет из прошлой жизни, попадались книги из семейной библиотеки или подстаканник с фамильным вензелем.

В семье был культ памяти Павла Александровича и Владимира. Немногие сохранившиеся письма и стихи сына Ольга опубликовала вместе со своими воспоминаниями.

Старший сын Ольги от первого брака, Александр (1885–1944), после развода перебрался из Стокгольма в Париж. Дочь Ольга (1888–1963) вышла замуж за графа Крейца, жила в Польше, позже со вторым мужем, Сергеем Кудашевым, во Флоренции. Младшая дочь, Марианна (1890–1976), стала актрисой. В 1922–1923 годах она играла в рижском Театре русской драмы, затем переехала в Нью-Йорк.

Ирина Палей (1903–1990) жила в Париже, занималась благотворительностью. В 1925 году в память об отце открыла школу для девочек, обучение в которой велось по программам русских женских институтов. Дважды была замужем.

Младшая дочь Ольги и Павла, Наталья (1905–1981), стала манекенщицей и мировой знаменитостью. Ее портреты не сходили с обложек журналов мод. Снималась в кино вместе с Одри Хепберн, дружила с Сергеем Лифарем, Лукино Висконти, Марлен Дитрих. Ей посвящали стихи и духи.

Ее любовниками были самые знаменитые мужчины ХХ века — с Сент-Экзюпери она переписывалась до конца его жизни, а Ремарк, с которым они были вместе 11 лет, вывел ее в образе Наташи в своем романе «Тени в раю».

***
А что же Эрик Пистолькорс, первый муж Ольги Палей? После революции он уехал в Ригу, где прожил до 8 ноября 1935 года. Его последний адрес — ул. Николаевская (ныне Кр. Валдемара), дом 36.

Бывал ли он в Бирини? Наверняка, ведь в первые годы после революции там оставалась его родня. Вероятно, он виделся с дочерью Марианной в бытность ее работы в рижском театре.

Семейное гнездо Пистолькорсов в Бирини было национализировано, и до 1990 года в нем находился санаторий.
В 1993 году замок арендовал, а позже получил в собственность, энергичный и творческий человек Янис Вимба, возродивший Национальный парк «Гауя», создавший в Латвии несколько музеев. Он открыл в Бирини комфортабельный отель, которым сейчас владеют его наследники.

Хозяева памятника архитектуры государственного значения внимательно относятся к истории замка, но о странице, связанной с Ольгой Палей, услышали впервые.

Бывала ли она в замке, у родителей мужа, привозила ли сюда детей, неизвестно, но все-таки судьба этой необыкновенной женщины тонкой ниточкой связана с Бирини и Ригой.

Ксения Загоровская/"Открытый город"