Башмачок для Лилиты Озолини

Лилита Озолиня не любила давать интервью и не часто подпускала к себе журналистов. А если подпускала, то с условием, что не будут спрашивать ничего личного, только о профессии. Тем не менее «Открытый город» не раз встречался с актрисой и писал о ней. И в любых ее рассказах о работе всегда проявлялась личность актрисы – сильная, мужественная, волевая. Вот лишь несколько эпизодов из ее жизни.

Мюнхенское чудо

Сюжет, достойный Стриндберга: спектакль "Пляска смерти", представленный на международном мюнхенском фестивале Рижским русским театром, Лилита Озолиня отыграла в гипсе.
За несколько дней до поездки в Мюнхен она поскользнулась и сломала ногу. В Германии ее уже ждали режиссер-постановщик Роман Козак, хореограф Алла Сигалова, организаторы. Лилита играла в спектакле главную роль и замены не было.

Актрису без промедления доставили в Травматологический институт. Поставить ее на ноги взялся дежурный врач Николай Романенко. Узнав, что поставить надо немедленно, он рассказал, что существуют американские гипсовые сапожки в два слоя -- мягкий и жесткий, которые позволят пострадавшей передвигаться на своих двоих.

Танец в бассейне

На следующий день Романенко прибыл в театр, чтобы ознакомиться с видеозаписью спектакля и оценить масштабы бедствия. Масштабы доктора впечатлили. Он увидел, что в названии -- "Пляска смерти" -- никакого перебора нет, оно отражает происходящее на сцене вполне буквально: героиня танцует там много и со вкусом, да еще в бассейне с водой. И он изменился в лице. Потому что гипс и вода -- вещи несовместные. Даже более, чем гений и злодейство.

Доктор стал хронометрировать выходы Лилиты на сцену и подсчитывать, сколько времени отпущено ему на физиотерапию, мази, заморозку и прочие процедуры. Потом отвез пациентку к другому врачу -- психоаналитику и гомеопату. Тот прикрепил к руке Лилиты пластырем какие-то магнитики, и к вечеру у нее спал отек.

В конце концов после многочисленных консультаций было принято решение лететь. Доктор отправился в аэропорт вместе с пациенткой. К самолету подогнали специальный трап, с помощью которого актрису доставили в салон. На пересадке в Варшаве такого трапа не нашлось. Зато нашелся симпатичный и статный польский гренадер, принявший Лилиту из самолета прямо на руки.

Подсказка от Стриндберга

Тем временем Козак с Сигаловой ломали голову, как подогнать хореографию в спектакле под актрису со сломанной ногой. И придумали. Подсказка пришла от автора -- великого Юхана Августа Стриндберга. Оказывается, шведский драматург почти век назад провидчески вписал в текст, что герой пьесы капитан Эдгар где-то по ходу дела сталкивает со скалы свою жену Алису. То есть можно понять и так: хорошо, что у Алисы в гипсе только нога.

Козак сохранил спектакль в полном объеме. И танцы сохранил все, только изменил их рисунок и географию на сцене. Озолиня теперь танцевала на берегу водоема.

Возник даже эпизод, когда она танцевала... в кресле. Дочка ее (по пьесе) -- актриса Татьяна Бондарева -- в воде, а Лилита -- в кресле, как бы подсказывая ей движения...

И вдруг все обрело новое значение. Это тоже был Стриндберг, но немного другой, еще более причудливый. Реальная, физическая боль актрисы словно пронзила и ее партнеров.

На мюнхенском фестивале рижский спектакль стал открытием сезона. "Пляску смерти" тут же пригласили к себе организаторы Авиньонского фестиваля.

Репетиция как наркомания

Что для вас важно при выборе пьесы? Героиня, в которой вы обнаруживаете что-то свое? Сюжет? Режиссер?
Я не могу односложно ответить. Очень много контекстов. Например, когда Эдуард Цеховал меня впервые пригласил в Русскую драму, я еще не была знакома ни с Романом Козаком, ни с Аллой Сигаловой. Но он назвал мне «Пляску смерти» Стриндберга, и у меня ни одного вопроса не возникло, я сразу сказала — да, очень хочу. (За роль в спектакле Козака «Пляска смерти» Лилита получила национальную театральную премию как лучшая актриса года. — Прим. ред.)

Было лето, театр пустовал — никто, кроме нас, не репетировал. Я каждый день выходила из троллейбуса в начале улицы Валдемара, шла через парк мимо Бастионной горки и думала: это же наркомания. Вот точно так, наверное, наркоман тянется к своей дозе, как меня сейчас тянет на репетицию. Мне это нужно было.

Но был в жизни момент, когда я даже собиралась уйти из театра. Я была уверена, что должна сделать этот шаг. Ведь если чудо происходит, ты умом понимаешь, что не сможешь его повторить. А довольствоваться НЕ чудом как-то не хочется. И ты думаешь — ну вот, пора прощаться.

А что удержало?
Упрямство. Если не получается — я все равно своего добьюсь. Выдержу, соберусь, наработаю, сделаю. Получится.

Вы никогда не жалели, что выбрали эту профессию?
Жалела. Я же медсестра по первому образованию. Хотела стать врачом... Когда мне роль не давалась, репетиции шли не так, как хотелось, я думала: боже, зачем мне все это, где мой медицинский институт, что я наделала, какая из меня актриса?

Актеры, как губки

Актеры — особые люди?
Да! Они отличаются от всех остальных. У них странная нервная система. Их реакция часто не соответствует событию. Например, вчера на улице я увидела необычную женщину. Она была так одета, так вела себя... К одному подошла, к другому. Хотела обязательно с кем-то поговорить. Все ее немножко сторонились. Тогда она подошла ко мне. И это было так интересно! Я смотрела на нее и думала: ага, это можно в какой-то роли использовать, надо запомнить, как она выглядит, что у нее на голове. Мне что, трудно ей что-то ответить? Нет. Я получу взамен опыт — мой, личный. Актеры, как губки, впитывают все, что потом пригодится.

Я вообще любопытная. Когда куда-нибудь езжу, в отпуск или на съемки, стараюсь увидеть все, что только можно. На все гастрольные постановки прихожу, даже если перед этим у меня репетиции и сил никаких нет. Потому что информация очень нужна. Это же хлеб мой.

На первом месте не театр, а ребенок

С годами ощутить полноту эмоций сложнее. Ты вспоминаешь, как на крыльях летал... и даже не верится. А ваша профессия, она вся на эмоциях.
Нет, ум тоже нужен. Без ума нельзя.

С умом все хорошо. А с эмоциями?
Я хочу понять: вы о работе или о жизни?

А вы их разделяете?
Конечно! Работа есть работа, жизнь есть жизнь. Я не та актриса, которая говорит: «Моя жизнь — театр». Я актриса, но я всегда у Бога просила, чтобы у меня была собственная жизнь. У меня на первом месте не театр, а мой ребенок. Потому что единственное, что дает женщине возможность почувствовать себя женщиной и право идти по этой земле, — это не то, что она актриса, журналист или президент, а то, что она родила ребенка. И не только родила, а сделала так, чтобы ребенок стал человеком. Чтобы вначале ему не было стыдно за меня, а потом я могла им гордиться. Это самое главное. Не роли.

И все-таки: где эмоций больше? На сцене, когда нужно за два часа целую жизнь прожить, играя, или вне сцены, когда все всерьез?
Это зависит от того, сколько ты испытал, была ли у тебя большая боль, большая любовь. У меня было все. Я и влюблялась, и разлюблялась. Я бросала, меня бросали. Я переживала, я говорила Богу спасибо за то, что он избавил меня от переживаний. Я знаю, что я намного богаче тех людей, которым всегда везло. Я помню свои эмоции, я чувствую их внутри. Когда мне это нужно для работы — я могу найти их в подсознании, создать картинку, выстроить ассоциации.

Предательство -- самый страшный грех

Какие грехи, с вашей точки зрения, непростительны?
Я не прощаю только один грех. Предательство. А остальные...

 

Вот если тебя предают. Если человек сидит перед тобой и оправдывается. Или сочиняет свою историю. А ты знаешь реальную ситуацию, знаешь, как все на самом деле происходит. Мне трудно на русском слова находить... Знаешь и понимаешь отчетливо: это предательство. И не возмущаешься, а принимаешь. С болью, но принимаешь. И в тот же момент решаешь: пусть он идет своей дорогой, этот человек, а я пойду своей, и посмотрим, кто придет к цели быстрее. Но переубеждать, разоблачать, что-то предпринимать — нет. Между нами стена.

Что вы думаете, когда смотрите в зеркало?
Я вам анекдот по этому поводу расскажу. Две подруги. Одна говорит другой: «Если бы ты знала, как я люблю природу! Я дышу природой! Я не могу без природы!» А другая говорит: «Слушай, и после всего, что природа с тобой сделала, ты ее любишь?»

Это грустный анекдот. Неужели вы не нравитесь себе сейчас, вы, такая прекрасная?
Я сейчас? Внешне? Опять отвечу немного странно. Знаете, Анна Маньяни, актриса? Я читала, что она давала интервью и к ней пришел фотограф и стал ставить прожектора, чтобы лицо на снимках выглядело моложе. Один, второй, третий. А Анна Маньяни и говорит: «Уберите эти прожектора. Я очень дорого заплатила за свои морщины».

Авторы текстов Владимир Вигман и Маша Насардинова,

«Открытый город»