Татьяна Догилева: «У актрис легких жизней не бывает»

Она такая же, как в своих лучших фильмах. Озорная, смешливая, искренняя, не измученная ни ботоксом, ни звездностью. Голод после репетиции утоляет гамбургером, косметикой пользуется по минимуму, а из Риги до Юрмалы добирается электричкой. Редкий случай, когда актриса не портит впечатление от своих ролей, а общение хочется продолжить.

Татьяна Догилева третий год живет в Юрмале, точнее, подживает, потому что большую часть года все же проводит в Москве. Тем не менее, латвийская жизнь, похоже, засасывает ее все глубже. Сначала она здесь купила квартиру и просто спасалась от мегаполиса, потом сняла кино, а теперь репетирует музыкально-поэтический моноспектакль, с которым выступит в Большой гильдии 4 ноября.

 «Чужие тайны» на троих

Татьяна, вы считаете, настало время для поэзии?
Мне кажется, если у меня есть потребность в стихах, то есть и какая-то часть зрителей, которым они тоже нужны. Возможно, это не для широкой публики, но есть много людей, которые любят стихи, понимают их. Я рассчитываю не только на русскую, но и на латышскую аудиторию. Латышские зрители помнят и любят русскую классику. Я заметила, что они ее нередко слушают, не понимая всех слов, но воспринимая звучание.

Среди агрессивной информации, навязывании определенного образа в кино и на телевидении, мне кажется, так прекрасно — дотронуться до изумительных произведений, которые выдержали проверку временем. Они всегда будут востребованы. Поэзию надо сохранять, ведь это умирающий вид искусства.

Программа в основном построена на Блоке, но будет еще Иннокентий Анненский и, возможно, Мандельштам. Вместе со мной в ней участвует Ирма Павере, оперная певица, и замечательный студент четвертого курса Музыкальной академии Янис Карпович. Ирма привела его как аккомпаниатора, но мне он так понравился, что я сказала: будет два соло. Он играет Скрябина и Прокофьева, совершенно замечательно, на мой взгляд. А Ирма исполняет песни, вокализы и арии на музыку французского композитора Пуленка, Свиридова и Бизе. Она потрясла меня своей безотказностью, терпеливостью и готовностью трудиться.

Называется наше действо «Чужие тайны», это строчка из блоковской «Незнакомки»: «Чужие тайны мне поручены, мне чье-то солнце вручено». Произведение искусства — это всегда тайна.

Значит ли это, что вы переключились на камерные формы и ушли из большого кино и театра?
У меня были разные периоды, наступил и такой, когда я охладела к своим постоянным занятиям. Чтение стихов возникло от того, что мне захотелось чего-то нового. Я всегда много снималась, в принципе все что хотела, я сыграла.

Я не называю себя режиссером, хотя семь спектаклей поставила. В кино я сняла телевизионный фильм «Лера» и короткометражку «Горизонт». Режиссура мне очень нравится. Такое загадочное занятие, в котором из ничего создается что-то. Но для того, чтобы снять фильм, который тебе нравится, сегодня нужны нечеловеческие усилия. И поэтому я чувствую себя в стороне от мейнстрима. Я вышла из прежнего бурного потока. Из гонки, где надо жить по ее правилам, где надо дружить и поддерживать отношения – это часть профессии. Сейчас я люблю бывать в Юрмале, ходить по пустому пляжу и по лесу.

В личной жизни все успела

Когда вы очень много работали на сцене, в кино вам наверняка было не до личной жизни. Сейчас не собираетесь это восполнить?
Меня как-то ошеломил этот вопрос. Я и в личной жизни, кажется, все успела — в браке прожила 18 лет. У меня дочери 20 лет, все, что надо — хорошего и плохого — от брака я хлебнула, и на данный момент тесным отношениям с мужчинами я предпочитаю одиночество и покой. Юрмала — идеальное место для этого. Но самое смешное, что бывший муж тоже приобрел квартиру рядом со мной, по моей же наводке, провел здесь лето, мы мирно и хорошо общались, гуляли, ходили в кафе.

А дочка была здесь?
Дочка сейчас находится в Америке. В Юрмале неделю пробыла с подругой, осталась в полном восторге.

Чем она занимается в Америке?
Закончила английскую школу, сдала языковой экзамен, год проучилась в Кембридже, в Drama Accomodation, и сейчас пытается где-то пристроиться. Она отличница, перфекционистка. До этого все были какие-то иллюзии, были деньги, которые мы с отцом давали, а теперь наступил период «здравствуй, жизнь». Я пытаюсь от этого отстраниться, чтобы она сама делала выводы. Хотя очень хочется лететь, спасать, вытирать слезы. Но стараюсь себя удержать в узде.

Вы хотите, чтобы она осталась там?
Я настолько ничего не понимаю в той действительности, настолько для меня это дико, что человек учится и работает на английском, что ничего не хочу ей советовать, пусть сама принимает решения и за них отвечает.

Лучшие друзья девушек — палки

У вас в Латвии временный вид на жительство?
Я российская гражданка и собираюсь ею оставаться. Но для меня сейчас важен внутренний комфорт, который обеспечивается неиспорченной природой, хорошей человеческой экологией и отсутствием агрессии. В Москве агрессия разлита в воздухе, она очень действует на мой организм и ведет к различным депрессиям. Поэтому я приезжаю сюда, хожу по пляжу и гляжу на чаек.

Меня устраивает в Юрмале уровень цивилизации, инфраструктуры, мне тут идеально. Я люблю длинные прогулки, хожу по 6-7 километров, с палками, и уже подсела на это дело.

Друзья девушек теперь не бриллианты, а палки?
А что? Могу сказать, что я подтянулась, поправила здоровье. Стараюсь ходить в любую погоду. Одна, ходить надо одной. Должна сделать огромный комплимент юрмальским городским службам, просто сердце радуется, как ухаживают здесь за деревьями. После России это счастье — видеть хороший здоровый лес, а поскольку я хожу каждый день, я это вижу.
Еще одно мое увлечение — американские сериалы. Они такие вещи творят! У них появился совершенно новый принцип актерской игры, они все работают с психоаналитиками. Видно, что и сценарий пишут с психоаналитиком, поэтому он получается психологически очень честный. Когда актер играет распад личности, я знаю, что сам актер так не сыграет. Это заслуга последних семи лет. А какие достижения операторской работы!

А с кем вы общаетесь в Юрмале?
Я заметила, что люди, которые сюда приезжают, не стремятся к общению. Тут очень много знакомых, но мы совершенно не ходим друг к другу в гости, если встречаемся где-то, то говорим «привет-привет» и мирно расходимся. Это место, где комфортно жить. У меня подружка здесь живет в десяти минутах ходьбы, но мы с ней очень редко видимся. У всех свой режим, если захочешь пообщаться — звонишь, если у нее есть ответное желание, то мы идем в какое-нибудь хорошее кафе и едим какие-нибудь вкусные вещи.

Во вкусных вещах вы себя не ограничиваете?
Я хожу по семь километров с палками, так что могу себе позволить съесть что-то вкусное. Я сто лет не ела картошки, не ела бутербродов — мне это было запрещено. А сейчас, когда я хочу с палками и стала позволять себе то, что всю жизнь не позволяла, я получаю от этого огромное удовольствие, понятное только людям, которые запрещали себе есть картошку.

С Фрейдом не согласна, но...

Вы откровенно рассказывали в прессе, как боролись с алкоголизмом, депрессией, как лечились. Эти пережитые стрессы вас изменили?
Очень. Вообще люди меняются, поэтому я никогда не берусь никого осуждать — я не знаю, как выгляжу со стороны. Я теперь совсем другой человек. Больше ценю хорошие минуты, хорошие дни, хорошее самочувствие, хорошее настроение. Это оказалось большим богатством, а пока ты мчишься достигать какую-то цель, ты этого не замечаешь.

Есть актрисы, которые себя истязают диетами, пластическими операциями. Вы не из таких?
Это два разных подхода к жизни. Постоянная борьба за красоту — это очень тяжелый путь, вы не представляете, насколько. Он вызывает восхищение. Но те, кто встречает свой возраст достойно, у меня вызывают не меньшее восхищение. Ты сам выбираешь: либо остаток жизни кладешь на борьбу с возрастом — треть жизни точно на это уходит — и с испугом смотришь в зеркало. Либо смело встречаешь свой возраст.

Я не люблю неподвижные лица. Вы заметили, что ботокс ведет за собой одинаковое выражение лиц у всех актрис? А потом, надо знать, для чего молодиться. Я не собираюсь играть каких-то молодых героинь, меня вполне устраивает все как есть. Роли есть на любой возраст. Но я не осуждаю тех женщин, которые до последнего борются, это тренд. Если женщине нравится колоться, пусть колется.

Какой период своей жизни вы считаете самым счастливым?
Трудно сказать, в разные годы были моменты хорошие и плохие, одного пика не было. А счастливые минуты все-таки связаны с внутренней гармонией, редкими моментами, когда ты довольна и окружающей средой, и собой. Чаще всего эти ощущения дает профессия, ну, еще посещение красивых мест. Когда ты в такие места попадаешь, то ощущение, что ты — часть этого мира, тоже приводит в невероятный восторг. А вообще у актрис легких жизней не бывает.

Это плата за успех?
Нет, это психотип. Не случайно актрисы выставляют напоказ свою душу, свои эмоции. Это только кажется, что кто-то попал в кино случайно, так бывает очень редко. Даже Фрейд писал — правда, я с ним не согласна, — что все построено на сексуальной энергии, но, тем не менее, он писал, что актеры сублимируют энергию в творчество.

Это ведь придурошная профессия, которая не дает никакой стабильности, никому и никогда. А потом, это не совсем нормальный мир, он наполовину выдуманный. В ней своя система отношений, своя система ценностей, которые меняются, рушатся. Ты сегодня востребован, завтра не востребован. И в этом нет никаких закономерностей.

Я, например, вообще не поняла, почему я перестала сниматься. Хорошо выглядела, хорошо играла, но вдруг тебя как будто выключают, и все. Единственное, что я себе говорила в такие моменты: и получше меня актрисы переставали сниматься, я знала много таких случаев.

На пляже с Виторганом

Поэтому вы решили заняться режиссурой?
Мой последний фильм возник от любви к Юрмале, ее природе, атмосфере. Я так всем этим прониклась, что у меня возникло горячее желание запечатлеть это на пленке. Я очень быстро написала сценарий короткометражного фильма, к моему удивлению быстро нашелся продюсер Макс Ковалевич, который работает и в Латвии, и в России, и мы буквально за несколько дней сняли фильм.

В нем заняты студенты Рижской киношколы, русские и латыши, продюсером стал выпускник этой же школы Вадим Зайковский, для него это дипломная работа. Взрослых было всего четверо — я, народный артист России Эммануил Виторган, звукорежиссер и режиссер монтажа.

Невероятный энтузиазм проявила моя давняя латвийская знакомая Татьяна Крикета, которая стала нашим кастинг-директором. Причем все снимались и работали без всяких денег, за интерес. Времени было мало, работать ребята могли только в выходные, тем не менее это небольшое чудо состоялось — в марте сценарий был написан, а в апреле мы его уже снимали.

Голливудская скорость…
Ну, это вы мне льстите. Вся моя режиссура заключалась в том, как выйти из положения на данный момент. Я сама там снялась в большой роли вместе с замечательным актером Эммануилом Виторганом. Он так хорошо играл, что я как актриса начинала отзываться на его игру и забывала, что я должна еще и режиссурой заниматься. Поэтому я очень благодарна режиссеру монтажа, который все это скомпоновал.

А история наша про сегодняшний день, она разворачивается на пустом пляже в Юрмале в межсезонье. История социальная. Конфликт менталитетов, российского и латвийского, конфликт возрастов. Главные герои — россияне, приехавшие в Юрмалу жить по состоянию здоровья и по обстоятельствам.

Вы почувствовали, что в Латвии конфликтная среда?
Нет, просто я хотела показать, что Латвия отличается от России, это страна со своими менталитетами, своими характерами. Даже русская часть населения — это совсем не россияне.

Назначили врагом Михалкова

Несколько лет назад вы активно участвовали в акциях протеста. Защищали Химкинский лес. Сражались против Михалкова и строительства его нового отеля в историческом центре Москвы. Он даже пригрозил исключить вас из Союза кинематографистов. Чем все закончилось?
Все сломали и все построили. Там, где замешаны большие деньги, все уничтожается. В Москве сносят старые дома, пилят деревья… Меня почти до слез трогает отношение юрмальчан к соснам, которые стоят посреди тротуара и никто их не спиливает. А у нас сейчас все нацелено на разрушение, ничего не жалко.

Ведь этим протестом мы чего хотели? Сохранить столетние дома в центре Москвы, которые рушатся из-за новостроек. Восстали жители этих домов, мои соседи, и я к ним присоединилась. А поскольку я медийное лицо, меня и назначили главным врагом Михалкова. На самом деле жители просто встали на защиту своего жилья.

Но акции жестоко подавлялись. Меня полицейские неоднократно таскали за руки и за ноги, потому что мы не пускали людей к стройке. И никто нас не поддержал. Ни лидеры оппозиции, ни творческая интеллигенция, никто не пришел постоять с нами. Лишь по телефону выражали сочувствие и приговаривали: «как мы тобой гордимся». Я поняла, что я, конечно, могу погибнуть на этих баррикадах, но потерялся смысл. И я отстранилась. Разочаровалась совершенно в гражданских инициативах. Они ни к чему не приводят, разобщенность людей такова, что сейчас нет общественного мнения, никто никому не помогает...

То есть вообще никакой протест в России сейчас невозможен?
Не хочу давать оценку политической ситуации. Могу сказать только про себя. Я достаточно пережила, участвуя в этих бурных событиях, и вышла оттуда с большими потерями по здоровью и моральными. Я глубоко разочарована, потому что я не увидела силы ни в обществе, ни в лидерах. Сегодня в России нет общественного мнения, нет общего понимания, что хорошо, а что плохо. Лишь огромная разобщенность и огромная апатия. Это мой личный взгляд.

Недавно в интервью нашему журналу писатель Александр Генис сказал, что единственный выход в том, чтобы образовывать и просвещать. Ваш поэтический проект связан с этой идеей?
Нет. Моя идея — найти одинаково мыслящих людей, которые любят глубокую музыку, глубокую поэзию и которые находятся со мной на одной интеллектуальной и эмоциональной волне. Я обращаюсь к ним.

При этом я совершенно не отрицаю антрепризных комедий, которые я очень люблю, и считаю хорошим делом радовать и веселить людей. Театр — это, может быть, одно из редких объединений, как и музыка, когда зал соединяется в смехе, в слезах, если это хорошее произведение. Тогда люди как единый организм. Хороший спектакль способен объединить пятьсот человек в одну эмоцию. Это здорово, это сильные впечатления.

Письмо Людмиле Путиной

И все же ваши гражданские подвиги не прошли даром, они легли в основу вашего первого романа «Жизнь и приключения Светы Хохряковой». Вслед за которым появилась и вторая книга «Тогда, сейчас и кот Серёжа». Как вы вдруг занялись писательством?
Это для меня еще одно приключение. Я постоянно черкала что-то в тетради, какие-то истории. И как-то у меня завершился очередной проект на телевидении, других съемок не было, и мне звонят из издательства и говорят: не хотите книжку написать? Я захохотала: какую книжку? Они говорят: о чем хотите, можно — о себе… Я говорю: у меня тут есть одна тетрадка, вы почитайте, если вам сгодится, то буду продолжать. Они сказали: да, да, продолжайте. И я ввязалась в это приключение. Я даже печатать тогда не умела, от руки писала. Не могла понять, какой объем нужен. Мне сказали: ну, примерно пять общих тетрадок. И вот я писала. А они потом переводили это в печатный текст.

А потом я стала писать для Сноба, в том же издательстве вышла книжечка рассказиков. Они сами сделали этот сборник. Но он, по-моему, не так хорошо пошел, как первая книжка. Но я спокойно к этому отношусь, я не считаю себя писателем.

Какое-то время вы вели блог и на Эхе Москвы.
Перестала. Разочаровалась и в этом. Печатное слово, как я поняла, тоже ничего не несет, кроме ответной злобы и агрессии. Не воздействует на людей, или воздействует так, чтобы сказать: «Сам дурак!» А мне нужна польза, полезный результат. Я поняла, что я не приношу этим пользы, никакой совершенно.

Много шума наделало ваше открытое письмо Людмиле Путиной после ее развода. Это был такой женский порыв, акт солидарности?
Женский, да. Мне так жалко стало эту женщину. А еще мое актерское воображение — оно многое дорисовало… Наверно, это было глупо, надо мной только все издевались, говорили: Танюха, вот у нас сбор ветеранов-туристов, не хочешь Путину написать? В общем, все повеселились. Но я часто совершаю такие поступки.

 Татьяна Фаст, "Открытый город"