Рижанка сыграла одну из главный ролей в «Оттепели»

Известная актриса Яна Сексте исполнила роль кинооператора Людмилы в популярном ретро-сериале Валерия Тодоровского «Оттепель», который сейчас с усехом идет на Первом канале.

"Их немного было тогда, их немного сейчас и их немного будет завтра. Вообще, это мужская профессия", - отметила Яна Сексте в интервью после фильма. Ее героиня курит "Беломор", пьет водку. Для нее это абсолютно естественно. Но! Пока она не влюбляется.
Яна Сексте призналась, что ей понравились парни той эпохи. "Не стыдно было быть мечтателем, - объяснила актриса. - Люди верили в идею и жили ради того, чтобы ее осуществить".

В фильме "Оттепель" ее роль одна из самых заметных, хотя и не очень главных. Ее оператор Люся сыграна на полутонах, актриса показывает, как медленно и неохотно просыпается в ней женщина, а она, привыкшая к мужской профессии, и гонит ее от себя, и притягивает.

Яна Сексте считает себя театральной актрисой. За десять лет работы на сцене МХАТа и «Табакерки» она собрала немало престижных театральных наград. Незадолго до звездной премьеры друг Яны и журнала «Открытый город» Павел Гогнидзе взял интервью у бывшей рижанки.

Предлагаем отрывок из этого разговора.

Дикий везунчик

Брать у друзей интервью очень трудно – теряешь объективность. Однако в случае с Яной Сексте это не мешает – гордость за рижскую актрису, которая сумела заработать себе имя в театральном мире Москвы, испытываю далеко не я один.

-- Ты еще помнишь, как попала в актерство?

-- Чем старше я становлюсь, тем более свято верю в то, что всегда хотела стать актрисой. Но это вранье (смеется)! Я помню какими-то вспышками драматический кружок в первом классе. Затем была театральная студия при Рижском молодежном театре, которая меня не только привела в театр, но и сделала человеком. Вели ее Андрей Гаркави и Татьяна Черковская. И если было мое становление как человека, то благодаря им. И, конечно, мама, которая мне, 14-летнему подростку сказала: Яна, смотри, набирают в студию при Рижском молодежном театре! Она произнесла это таким тоном, как будто я каждый день бредила мечтой. Так вот все и началось.

-- Мамы удивительно чувствуют такие вещи… А дальше твоя судьба сложилась не так, как у многих других будущих актеров – ведь большинство ездит и поступает в московские театральные вузы годами.

-- Если меня спросят, какая я, то в первую очередь скажу, что я дикий везунчик. Просто я оказываюсь в нужном месте в нужное время. Вдруг знакомлюсь с людьми, а спустя годы становится ясно, что те встречи оказывались судьбоносными. Как так случилось, что я оканчивала Пушкинский лицей, и как раз в это время появилась программа помощи русскоязычным театрам за рубежом, в рамках которой Олег Табаков набирал свой курс?

- Ну, туда еще надо было попасть!

-- Я молодец (смеется)! Как говорится, делай что должен, и будь, что будет.

Русская драма – это теплица

-- После окончания курса вы должны были отработать три года в Риге. С какими чувствами ты покидала Москву?

-- Было ощущение, что жизнь закончилась. Эта была даже не ссылка, потому что в ссылке есть надежда, что ты когда-нибудь вырвешься. Голова была полна вопросов: как можно уехать сейчас? Зачем? Подождите, это какая-то ошибка! Дело даже не в Москве, потому что это такой монстрик -- даже не монстрик, а полноценный монстр. И пока я не вернулась сюда во второй раз, я была защищена от нее настоящей понятием «театральный институт».

Мы учились семь дней в неделю круглый год с раннего утра до ночи, а по ночам репетировали, пили, репетировали и снова пили. У меня не было ощущения, что я теряю Москву, потому что я ее и не знала. Но я теряла мир театрального института, студенчество, и мне казалось, что это никогда больше не повторится. Так оно и случилось, но это нормально.

-- Но ведь в итоге ты получила первую настоящую работу в театре...

-- Сейчас я говорю, что это было лучшее, что могло с нами произойти. Ну, или по крайней мере, со мной. Я попала в ситуацию, когда была работа, были роли. И чего уж тут греха таить, в человеческом плане Театр русской драмы в Риге – это теплица. Сейчас, в Москве, когда я попадаю в какие-то ситуации, меня спрашивают: «А чего ты такие глаза большие делаешь? У вас в Риге что, интриг не было?». А я говорю – нет!

Не выходить замуж и не говорить по-латышски

-- Что сказал тебе Табаков перед отъездом?

– Не говорить по-латышски и не выходить замуж. Насчет не выходить замуж все понятно, ведь когда я уезжала во второй раз в Москву, я ничего не оставляла – а когда есть семья, дети, быт, уехать уже очень трудно и с каждым годом все сложнее и сложнее принять поворотное решение. А по-латышски не говорить он просил потому, что очень сильно меняется мелодика речи. Всегда очень слышно, что человек приехал из Прибалтики. Но, поверь мне, я была не настолько глупа, чтобы поверить в то, что обо мне помнят. Реки в Москве текут настолько быстро...

-- Так как же происходило твое возвращение назад?

-- Я набралась наглости и позвонила Олегу Павловичу. Ну, наглость – это громко сказано, сразу представляется, как я открываю дверь ногой в его кабинет. Ты меня знаешь, я человек смелый, но не наглый. Я набирала его номер раз двадцать и сбрасывала звонок. Я говорила себе: «Яна, давай! Яна, ты мечтала об этом всю жизнь! Сделай это!». И когда я наконец набрала номер и сказала, что через полгода у меня заканчивается контракт, он рассмеялся, понимая все, и сказал: «Чего хочешь?». Я говорю – хочу работать у вас. Он сказал: «Значит, ты работаешь у меня. Ну давай, старуха, пока». И повесил трубку.

--Что же ты нашла в московских театрах, чего ты не ожидала там увидеть?

-- Моим первым спектаклем в Москве был «Дядя Ваня». Ира Пегова была беременна, и меня временно ввели на роль Сони. Это был мой первый выход на московскую сцену, сцену Московского художественного театра имени А.П.Чехова, главного театра России. Это сцена, на которой играли Ефремов, Евстигнеев и вся история русского театра. Партнеры – Табаков, Плотников...

-- То есть ты, мягко говоря, оказалась в святая святых...

-- Очень мягко говоря. Это ведь был ввод. У меня было отчетливое ощущение, что я сейчас потеряю сознание. Мы в эти дни репетируем «Чайку» -- это спектакль «Табакерки», но играть его планируется на сцене МХТ. Нину Заречную играет Яна Осипова, которая в этом году закончила ГИТИС. И на какой-то репетиции она так уважительно протянула: «Ну да-а, конечно, на сцене МХТ...». И Костя Хабенский, который сидел рядом, спросил, а разве сцена МХТ отличается от любой другой сцены? На что Яна ответила: «Для студенки – да». И я вспомнила то свое ощущение...

-- Ты хочешь стать известной?

-- Да, и напиши это большими буквами. Если актер говорит тебе, что он не хочет известности, он просто врет. Наша профессия подразумевает публичность. Я не хочу стать известной на уровне, когда никто не может вспомнить, где ты снимался, но точно помнит, что ты спишь с тем, или развелся с этим, или тебя поймали за то, что ты набил кому-то морду. Или когда вспоминают, что видели твою фотографию в каком-то журнале, потому что у тебя платье за пять тысяч долларов. Как женщина, я, конечно, хотела бы иметь платье за пять тысяч, но положа руку на сердце, могу сказать, что такой известности я не хочу. Но известной и узнаваемой быть хочу.

Павел Гогнидзе, журнал «Открытый город»