Подозреваются все!

Если меня спросят, кто сейчас самый влиятельный человек в Латвии, без тени сомнений отвечу — глава Службы финансовой разведки (СФР) Илзе Знотиня. Активный счет в банке для современной жизни — как воздух. И вот от этого воздуха руководитель СФР единолично может отключить как любую компанию, так и любого человека. То есть по сути, как минимум временно, значительно ограничить их дееспособность. У кого еще в стране есть такая власть?

Кары небесные

Могущество СФР обусловлено ее руководящей ролью в процедуре AML — anti-money laundering, а по-русски — надзоре по соблюдению нормативных требований для предотвращения легализации полученных незаконным путем средств и финансирования и пролиферации терроризма.

Нормативные требования предписывают банкам ставить СФР в известность о каждой подозрительной сделке. Что характерно, сообщать необходимо и о средствах, которые только вызывают подозрения, что они прямо или косвенно были получены в результате противозаконных действий или в попытке такого действия, которые пока даже не связаны напрямую с действием или его попыткой, а также в тех случаях, когда было основание констатировать подозрительную сделку, но из-за невнимательности или халатности сообщения о ней не было.

В связи с этим СФР подготовила развернутый методологический материал «Типологические признаки легализации средств, полученных незаконным путем» (https://www.fid.gov.lv/images/Articles/2020/FID_Tipologiju_materials_2020.pdf) о признаках сделок, которые должны вызывать подозрения и о которых надо сообщать.

Начнем с того, что за недонесение банки могут быть оштрафованы на внушительные суммы — до 10% от годового оборота, а ответственные лица — до 5 000 000 евро. То есть сказать, что банки очень мотивированы сообщать о подозрительных случаях, значит, не сказать ничего. Фактически они запуганы. Лучше сообщить на основании хоть малейшего подозрения, чем потом оправдываться, участвовать в юридически сложной процедуре СФР и Комиссии рынка финансов и капитала (FKTK).

С учетом таких рисков, методологическое указание СФР выглядит суровым предупреждением для тех, кто держит деньги в банках и проводит с их помощью сделки.

Вот несколько самых ярких, на мой взгляд, признаков сомнительных сделок, о которых нужно сообщать СФР.

«Лица получают платежи от государственных, муниципальных предприятий или предприятий, которые выигрывают публичные закупки».

Или другие: «Залог погашен перед выплатой займа», «В распоряжении лица есть другие средства, которые делают займ экономически необоснованным».

Я выбрала эти примеры, потому что в случае необходимости СФР может очень эластично их истолковать и реагировать на полученные от банков сообщения.

А теперь представьте, сколько в Латвии предприятий, которые побеждают в государственных или муниципальных конкурсах. Сколько человек работает на этих предприятиях. Когда врач или медсестра получает зарплату в больнице, а это государственное или муниципальное предприятие, то банку, формально выполняя эти методологические указания, нужно будет сообщить СФР. Если зарплата — ежемесячный стандартный платеж, то разовая премия, которая значительно повысит эту стандартную сумму выплаты, — повод для подозрений. Конечно, СФР может утверждать, что это не так, но риск, что подобная транзакция станет основанием для замораживания денег, остается.

Если у взявшего кредит увеличились доходы и он хочет досрочно погасить обязательства, то это станет поводом для подозрений, и СФР может заморозить средства клиента.

Деньги сейчас сравнительно дешевый ресурс, банковские процентные ставки по займам уже долгое время остаются низкими. Особенно для тех предприятий, у которых есть нераспределенная прибыль, созданы накопления и т.д. Банки легче всего кредитуют именно такие предприятия. И вопрос, а зачем занимать деньги, если они и так есть, кажется логичным.
Но это линейная логика, которой и руководствуется СФР. В реальном бизнесе покупать денежные ресурсы (брать кредиты) часто выгодно только потому, что цена этих ресурсов дешевая и может вырасти — выгоднее занимать, чем вкладывать собственные средства.

Таким образом, политика СФР не поддерживает, а тормозит экономику. Более того, она деструктивна и затрудняет нормальное функционирование бизнеса в стране.

Однако это только одна сторона медали. Вторая таит еще большую угрозу — 32-я статья закона гласит, что у СФР есть право замораживать денежные средства как после получения сообщения, так и по собственной инициативе. Фактически это означает, что СФР может на основании одних только подозрений сделать недееспособным любое лицо, у которого в Латвии есть счет в банке. Фактически полномочия СФР ограничивают или делают невозможным право человека на защиту — получить услуги адвоката и оплатить их или купить себе продукты, оплатить коммунальные платежи. Я не утверждаю, что такое происходит, но возможность есть.

Лекарство бывает хуже болезни

Спору нет, бороться с отмыванием грязных денег надо. Вопрос — какими средствами. Насколько они адекватны. Не становится ли лекарство, как говорил философ Фрэнсис Бэкон, опаснее самой болезни?

Теоретически рекомендации и методология, а также требования международных и местного надзора (FKTK) к банкам в плане их клиентов, сделок, а также к внутренним процедурам и порядку звучат правильно и сравнительно просто. Однако на практике процедуры AML обходятся банкам, а соответственно и клиентам, очень дорого. Сегодня банковские департаменты контроля соответствия, или на жаргоне отрасли — AML, требуют подразделений дорогостоящих сотрудников, для них необходимы очень дорогие IT-решения для проверок транзакций. Речь идет о программах стоимостью в миллионы, о договорах на миллионы с международными консультантами AML, о расходах на сотни сотрудников.

Но это еще не самое худшее. Требования департаментов AML к клиентам или к департаментам по обслуживанию клиентов, финансированию (кредитованию) частных лиц и корпоративных клиентов самого банка фактически создают конфликт между необходимостью обслуживать клиентов, предоставлять им удобные и несложные финансовые услуги и осуществлять повседневные операции, а также способствовать продажам банковских продуктов — кредитованию, финансированию сделок и т.д. с одной стороны, и требованиям AML к самим клиентам и их сделкам — с другой.

Речь здесь идет не только о правилах, что можно или нельзя делать, но еще о требованиях к клиенту подготовить и предоставить обосновывающие банковскую операцию документы, справки, информацию и т.д, которые на практике превышают тот объем информации, который может запросить Служба госдоходов, проводя тематическую проверку документов, подтверждающих сделку.

Удобно ли клиенту работать с таким банком? Конечно, нет. Речь идет о расходах — на время работы сотрудников, которое надо посвятить выполнению банковских требований. Это, соответственно, влияет на производительность, рентабельность и т.д. Поэтому сейчас финансовый сектор раздирают противоречия — страх быть оштрафованным за несоблюдение требований AML или страх перед Илзей Знотиней и стремлением зарабатывать и выполнять установки акционеров. Таким образом, сейчас сами банки находятся во внутреннем конфликте между AML и требованиями экономики и правительства расширять кредитование, стимулировать экономический рост, что особенно важно в трудный период пандемии.

Сами себе очернители
Нет, наверное, в Латвии человека, который не слышал о проблеме с грязными деньгами в нашей стране. Но кто источник этой информации? От кого мы ее слышим? Из зловещей мантры латвийских должностных лиц, негосударственных организаций и многих СМИ, которую они рассказывают друг другу и всему обществу. День за днем. Год за годом.

Да, мы это знаем, потому что мы это сами себе сказали. В то же время зарубежное мнение о Латвии как «прачечной грязных денег» едва упоминается. Если на то пошло, то намного чаще фигурирует Эстония, банковская система которой мелькает в публикациях в книге об отмывании денег (путинского клана).

На самом деле трудно дать ясный и точный ответ, почему Латвия годами поддерживает мнение о себе как о «прачечной грязных денег», с которой нужно бороться. Мои догадки таковы:

1) чтобы у чиновников и должностных лиц, которые культивируют это мнение, была работа, чтобы они укрепляли свой авторитет как в Латвии, так и в международных организациях и у партнеров по сотрудничеству;

2) чтобы вообще было, чем заниматься (превращение мелких сложностей в масштабную квазипроблему) и чем оправдывать смысл своей профессиональной деятельности;

3) способ получить влияние на финансовый сектор, других должностных лиц и процессы здесь, в Латвии;

4) метод и прикрытие влияния на отрасль и в отдельных случаях получения за счет этого материальной выгоды.

Как обидели бенефициара из списка Forbes

История о том, как латвийцы перестарались в своем желании быть святее папы римского, идет от дочернего предприятия в Латвии одной компании глобального масштаба. Банк, обслуживающий это дочернее предприятие, строго выполняя указанные в законе об AML требования «знай своего клиента», попросил у руководителя местного филиала, чтобы в филиал банка явились истинные выгодополучатели этого предприятия, для начала прислав свои персональные данные. Все понятно и обоснованно.

Руководитель местного предприятия немедленно связался со своим коллегой за рубежом и рассказал о требованиях латвийского банка, попросив, чтобы тот помог ему уладить дело. Зарубежный коллега, сотрудник высокого ранга, вежливо и корректно ответил, что по таким вопросам он советует связаться с самими истинными выгодополучателями. Но прежде чем это сделать, коллега порекомендовал очень серьезно подумать. Дело в том, что истинные выгодополучатели этого иностранного предприятия входят в список богатейших людей мира, чьи имущественные права и идентичность общеизвестны.

Результат истории: дочернее предприятие закрыло счета в Латвии, а открыло в финском банке, где не только не было долгих и сложных процедур с открытием счета, но, что еще удивительнее, услуги финского банка для латвийского предприятия вышли значительно дешевле.

Время — деньги

Если полгода назад многие должностные лица радостно сообщали, что Латвия освободилась от денег нерезидентов, то нынешняя политика СФР и FKTK и вынужденных подчиняться им банков скоро приведет к тому, что речь будет идти не о нескольких клиентах, которые сменили банк или учреждение электронных платежей, а о массовой тенденции.

Помимо дополнительных расходов, которые связаны с соблюдением требований AML, формализм этих требований тормозит экономику.

Еще один наглядный пример. Банк отказался проводить платеж одного самоуправления его поставщику — работающему в Латвии предприятию, пока не получил от самоуправления подтверждающие сделку документы — договоры, акты сдачи-приемки, свидетельства о пошлинах, которые подтвердили, что сделка действительно состоялась.

В результате платеж опоздал минимум на пару недель. А время — деньги. Очень точно вычисляемая сумма. Если речь идет о платежах в сотни тысяч или миллионы, то подсчитайте, каковы ставки по процентам займов (цена денег) и сколько фактически потерял поставщик. Это конкретный пример, как AML тормозит движение экономики.

«Открытый город»