Новая жизнь под куполом цирка Саламонского

Завершена реставрация Рижского цирка. В историческое здание возвращается жизнь.

Весной 2023 года в Рижском цирке ожидаются первые гастроли. 9-11 в марте всемирно известный жонглер Уэс Педен (США, Швеция, Великобритания) выступит с шоу «Rollercoaster», вдохновленным американскими горками. В окружении огромных надувных конструкций и под электромузыку артист выполнит невероятно сложные оригинальные трюки жонглирования. Спектакль предназначен для школьников.

С 30 марта по 1 апреля в рижском цирке можно будет насладиться шоу Familiar Faces (Бельгия) «Surface» - парная акробатика по покрытой водой поверхности, напоминающая катание на коньках без коньков. Шоу отражает отношения современного человека с природой.

20-22 апреля на арене цирка состоится выступление французского объединения Cirqvost для подготовленной публики «A-Tripik» (Франция) — провокационное представление, наполненное культурными кодами и мифологическими отсылками, которое перевернет мир с ног на голову.

А в мае в цирке состоится энергичное и новаторское представление совместного проекта латвийско-норвежских цирковых артистов «Цирк для климата».

«Цирку, основанному Саламонским в 1888-м году, уже 134 года!» — сказал Rus.Lsm.lv арт-директор Рижского цирка Мартиньш Киберс.

А как в Риге возник цирк Саламонского, рассказала в журнале «Открытый город» Юлия Александрова.

 

Шуман против Саламонского

 

Если театр начинается с вешалки, то цирк — с лошади. Первыми цирковыми номерами были номера с лошадьми, а первыми циркачами — наездники, которые потом становились антрепренерами и директорами. Такими наездниками были знаменитые Гаэтано Чинизелли, Максимилиано Труцци и Альберт Саламонский. Все трое — итальянцы, все работали вместе, все гастролировали в России, выступали и в Риге.

Чинизелли и Саламонский построили свои собственные здания в разных городах российской империи: Чинизелли в Санкт-Петербурге (нынешний цирк на Фонтанке), Саламонский — в Москве (нынешний цирк на Цветном бульваре), Одессе и Риге. Строительство рижского цирка вызвало яростное противодействие местных властей. Отцы города сразу возненавидели и предприимчивого Саламонского, и его лихих наездников, и его смешных рыжих клоунов.

Вообще-то рижане любили цирк. Городское деревянное здание для гастролирующих артистов тогда располагалось в Верманском парке. И цирки тоже любили рижан. Как писала местная газета в 1878 году, «все цирки, какие ни бывали здесь, дела делали отлично и вывезли отсюда немалое количество кредитных билетов». Та же газета сообщала о начале очередных гастролей труппы Саламонского и о его планах построить в Риге каменный цирк. Однако ходатайство было отвергнуто городской управой под тем предлогом, что цирк способствует мотовству и совсем не способствует нравственному развитию зрителей, а город Рига знаменит именно своей нравственностью. Однако, как полагала газета, настоящей причиной стало опасение, что цирк «отвлечет» публику от местного театра, денежные дела которого шли плохо. Театр в Риге тогда был один — немецкий, городом управляли тоже местные немцы.

 Еще десять лет продолжалась борьба между цирком Саламонского и рижскими властями: цирк переманивал зрителей, немецкий театр пустовал, а местная немецкая пресса пугала читателей опасностью возникновения пожара в деревянном здании.

В 1886 году Саламонский представил городскому архитектору план собственного каменного здания цирка, но место для строительства еще не было выбрано. Через два года был приобретен участок земли на бульваре Паулуччи (ныне Меркеля) и тут же подано ходатайство о начале строительства временного деревянного здания. Городская управа ходатайство отклонила: в центре города между домами строительство деревянных домов было строжайше запрещено и могло разрешаться лишь в порядке исключения. Исключения делать не пожелали.

Обстановка накалялась: неожиданно у Саламонского появился конкурент — Готхольд Шуман из Германии, владевший передвижным цирком, основой которого были виртуозные наездники. Шуман купил участок земли на углу Елизаветинской и Мариинской и к июлю обещал завершить строительство каменного здания с железной крышей. Городские власти недооценили Саламонского! Не в его характере было отступать, и он пошел напролом: несмотря на запрет, начинает строительство, понимая, что должен открыть сезон раньше Шумана. Разразилась буря: стройку запретили. А на следующий день в Ригу прибыла труппа Саламонского. Директор цирка сильно рисковал, потому что выступать артистам было негде, а содержание труппы стоило огромных денег.

Саламонский выиграл эту битву: разрешение на возобновление строительства город выдал. Правда, отказался подключить газовое освещение. В середине мая представления шли… при керосиновых лампах. В конце концов газовый завод тоже уступил. Во временном здании не было помещений для животных и реквизита, не было и курительной комнаты — курильщики собирались в вестибюле, что совершенно не отвечало нормам пожарной безопасности.

Тем не менее летний сезон прошел успешно, конкурент Шуман исчез с горизонта, а здание цирка Саламонского продолжало строиться еще десять лет. Латышский архитектор Янис Бауманис придумал использовать железнодорожные рельсы при строительстве купола, а потом многочисленные пристройки: конюшню, амфитеатр, галерею. В 1890 году соорудили ложи, в 1897-м добавили пристройку во дворе, расширив буфет, а также провели электрическое освещение. Старейший в Европе и единственный в Балтии рижский цирк стал таким, каким его помнят и нынешние жители нашего города.
 

Цена билета — 32 копейки

Если раньше все гастролирующие в Риге цирки работали преимущественно в летний сезон, то новый постоянный цирк Саламонского стал круглогодичным. Конечно, это требовало принципиально нового подхода для составления концертной программы: не будут же зрители весь год смотреть на одних и тех же наездников, клоунов и дрессированных слонов. Саламонский активно приглашал в Ригу коллег из других цирков Европы и России. Судя по афишам, здесь выступал и королевский итальянский цирк Труцци, и португальский Мануэля Герцога, и английский цирк Кука, и цирк Александра Девинье, и цирк братьев Никитиных.

Уже в 1889 году, на второй год в собственном здании, Саламонский ввел новинку — воскресные дневные представления для детей: каждый зритель мог привести бесплатно одного ребенка. Привез он тогда лучшего российского клоуна Дурова, который не просто смешно падал и дурачился, как все артисты этого жанра, но бесстрашно и весело выступал против взяточничества и бюрократизма, за что не раз подвергался репрессиям со стороны полиции и высылался из ряда городов без права въезда в них.

Дурова сменил единственный в Европе укротитель львов Жюль Сет: восемь дрессированных индийских львов стали сенсацией сезона. Львы ввозились на арену в клетке, в которую входил Сет и начинали бегать по кругу, ложиться, прыгать через палку и в горящее кольцо. На смену львам приехали слоны, которые по команде дрессировщика вставали не только на подставки, но и на голову! «Зрелище весьма интересное, — писали газеты, — и притом же не напрягающее так нервов, как фокусы. Сета со львами». Потом были римские гладиаторы-геркулесы братья Рассо, отличавшиеся необычайною силою, а к концу сезона прибыл балет из Москвы. В то время в цирках были распространены балетные номера и пантомимы. Причем карнавал «Балет на льду» или пантомима «Вампир» могли стать основой всей программы.

Читая старые афиши и газетные анонсы, поражаешься разнообразию номеров в цирке Саламонского: цирк уже стал искусством и выступали в нем настоящие профессионалы. На большом «экстренном» представлении на сцену выходило одновременно до 150 артистов и 100 лошадей! Клоуны, акробаты, жонглеры, наездники, воздушные гимнасты, чревовещатели, укротители змей, скороходы, велосипедисты, даже эквилибристы на воде, прыгавшие с вершины цирка в бассейн в 1895 году. Любили зрители силачей или геркулесов, как их тогда называли: в Риге выступал Павел Ступин, который при весе в 145 кг совершал сложные акробатические прыжки и кульбиты. Помериться силой со Ступиным мог любой желающий! В Риге желающие тоже нашлись: необычной силы мясник и местный водолаз Р. Кеппель.

Саламонский привозил в Ригу и труппу лилипутов-колибри, устраивал состязание по борьбе (с привлечением зрителей и денежными призами), а на детских представлениях клоун Армандо выдавал 10 рублей каждому, кто сможет три раза объехать манеж на осле. А еще была музыка. Помимо собственного оркестра, выступали приглашенные хоры, джаз-бэнды, оркестр Александрова, в котором артисты играли на деревянных инструментах. К слову, самый дорогой билет в партере стоил 3 рубля, а стоячее место в партере 32 копейки.

Лошадь ходит по канату…

Основой программы Саламонский считал клоунов и наездников. «Если хороши клоуны в цирке, то сборы обеспечены», — говорил директор. А как же иначе: ведь демократичный цирк должен веселить зрителей! Самым знаменитым был клоун Рибо — любимец публики, который лишь заполнял паузы между акробатами и наездниками. У Рибо был огромный рот — буквально до ушей. Когда галерка начинала кричать, отзываясь на его выходки, он грозил ей кулаком, а потом запихивал в рот свой большой кулак. И ростом Рибо был высок, но очень пластичен, так что прекрасно делал шпагаты, растягивая в разные стороны ноги, мерил ими манеж или закидывал за шею. Он даже аплодировал ногами!

Интересно, что клоун Рибо был чуть ли не единственным артистом в труппе, который хорошо говорил по-русски. Цирк Саламонского почти полностью состоял из иностранных артистов, так что русская речь в труппе практически не звучала. Русская речь не звучала и на представлениях в Риге, и в 1896 году местной русской газете, которая с самого начала поддержала идею строительства рижского цирка, пришлось напомнить директору, что «публика, посещающая цирк, не принадлежит исключительно к немецкому населению Риги, а бывает также масса, если не большинство, русских, так что следовало бы, чтобы клоуны хотя несколько номеров посвящали для этой части зрителей».

В труппе Саламонского числилось тридцать лошадей. Сам он был из семьи итальянских евреев — цирковых наездников, и начинал свою карьеру тоже как наездник, войдя в историю мирового цирка как первый исполнитель сальто-мортале на неоседланной лошади, а коронным его номером был проезд верхом на лошади по бревну на высоте 5 метров. Став директором цирков, Саламонский продолжал выходить на арену, но уже как дрессировщик.

Обычно Саламонский выступал на открытии или закрытии сезона, а также по большим праздникам.

К примеру, в 1897 году, празднуя 35-летний юбилей своей артистической деятельности, Саламонский вывел на рижскую арену «своего выдающегося жеребца «Пегаса», который прыгал через шесть лошадей, поставленных в три ряда хвостами одна к другой». Выходила на арену наездница Лина Шварц — жена Саламонского. Рижская публика любила Лину, поэтому с каждого выступления она уносила букеты цветов и даже ценные подарки. Последний ее выход на арену состоялся тоже в Риге, в 1893 году, когда Лине исполнилось 50 лет. Специально из Москвы был выписан арабский жеребец Телль.

Наездниками стали приемные дети Саламонских: брат и сестра Евгений и Мария Мердер. Евгений, выступая под иностранным именем Эйжен, был выдающимся артистом и дрессировщиком. Он выводил по 30 коней, показывая уникальные трюки — лошадь со всадником ходила по канату.

Смерть принцессы цирка

В феврале 1897 года газета «Рижский вестник» написала, что не только жена Саламонского начинала свою карьеру в Риге в цирке Карро, но и он сам: «г. Саламонский не предполагал долго оставаться в Риге, но, желая отпраздновать 35-летний юбилей своей артистической деятельности именно здесь, где она была начата им в 1862 году, г. Саламонский решился остаться до указанного числа».

Вряд ли это соответствует действительности, поскольку общеизвестен факт, что прославленный артист в 1862 году впервые выступил в берлинском цирке Ренца. Как в одном из интервью говорила бывший директор рижского цирка Лолита Липинска, рижский зритель впервые увидел Саламонского в 1873 году. В 1878 году газеты уже полны объявлениями о гастролях цирка Саламонского и «чрезвычайных вольтижированиях Фредди Саламонского на неоседланной лошади».

В Риге Саламонский никогда подолгу не жил, не имел здесь квартиры. Он обязательно приезжал на открытие или закрытие сезона, потом вез труппу на месяц в Либаву (Лиепая) или Динабург (Даугавпилс) и возвращался назад, чтобы вскоре вновь отправиться на гастроли куда-нибудь в Витебск или Стокгольм.

Цирк процветал во многом благодаря Лине Саламонской, которая вела все финансовые дела. Артисты ее любили и звали «матерью». Лина всегда помогала нуждающемуся коллеге советом или деньгами, и никогда не вычитала из жалования штрафов, наложенных Саламонским. А штрафовал Саламонский, в том числе, и за опоздание на репетицию.

Как писали современники, большим злом в цирке Саламонского был буфет. Конечно, буфеты имелись во всех цирках, и именно там артисты проводили время между репетициями и представлениями, выпивая друг с другом и своими поклонниками. Но у Саламонского, который сам любил выпить и в карты поиграть, такие посиделки часто заканчивались попойками. К выпивке итальянский наездник пристрастился в России: московское купечество очень полюбило его цирк и устраивало после представлений грандиозные по размаху «банкеты» с участием любимых артистов. В буфете часто засиживались булочник Филиппов, водочный король Смирнов и нефтепромышленник Красильников. Именно после попоек Саламонский любил прийти на утреннюю репетицию, чтобы отловить опоздавших артистов — вчерашних своих собутыльников.

На гастролях в Риге в 1892 году в семье Саламонского случилась трагедия. Здесь умерла его приемная дочь Мария, которая работала в цирке с 12 лет. Старая травма в боку, полученная на выступлениях в Стокгольме, внезапно воспалилась и переросла в гангрену. Рижские врачи ничего не смогли сделать. В последний путь Марию провожала не только вся труппа, но и многочисленные поклонники. Цветов было такое количество, что они не поместились в костел у Рижского замка и остались на колеснице. Похоронили молодую артистку на новом католическом кладбище. Умер молодым и сын Саламонского Евгений. Пережил Саламонский и свою супругу Лину. И женился во второй раз на молодой служанке Минне Страупе.

Из служанки в миллионерши

Неизвестно, когда в семье Саламонских появилась служанка Минна, но известно, что супруги почему-то искали служанку в Риге — через администратора рижского цирка Брауде. Тот дал объявление в немецкую газету и среди шести претенденток выбрал скромную и бедную Минну, которая к тому же с детства была немой и обрела речь только после сделанной ей операции. Через два года Лина Саламонская написала Брауде, что служанка пытается совратить ее мужа и ведет себя как барыня. Брауде считал, что именно эта история свела Лину Саламонскую в могилу.

В 1910 году на открытие в Риге памятника Петру I Саламонский приехал уже вместе с Минной. И поселился в гостинице «Рим», чтобы все торжества видеть из окна номера. Его скандальная связь со служанкой обсуждалась на всех углах. Своему же администратору он объяснил: «Если я возьму в жены актрису, то это мне будет стоить миллионов и она мне будет худшей женой, чем Страупе, которая ухаживает за мной, холит, бережет и охраняет меня от всех моих дурных привычек и наклонностей. Лучшей жены мне не надо». Саламонский женился на Минне. В последние годы он уже тяжело болел диабетом, подолгу жил в Ницце, где у него была роскошная вилла, а умер в 1913 году в Москве в возрасте 70 лет. Молодой жене он оставил 3 миллиона золотых рублей и все свои цирки.

Вскоре вдова Саламонского увидела в конюшне цирка нового симпатичного конюха. Конюх оказался пленным австрийцем, который попал в Москву во время Первой мировой войны. Минна становится г-жой Брэдфорд-Фаркоч. К тому времени все цирки Саламонского уже давно сдавались в аренду, сохраняя лишь вывеску с именем, которое знал каждый житель российской империи. Жили бы супруги Брэдфорд-Фаркоч себе припеваючи и дальше, но революция заставила их покинуть Россию и переехать в Ригу, где здание и имущество цирка в неспокойные годы в целости и сохранности сохранил бывший директор Г. Швангерадзе.

Выходят на арену силачи…

В 1923 году рижский цирк отпраздновал свое 15-летие. Брэдфорд стал директором, а также выходил на сцену в качестве дрессировщика лошадей и наездника. В юбилейном сезоне выступали заграничные акробаты, гимнасты на велосипедах, дрессированные обезьяны и собаки. Работали в цирке и местные рижские артисты: атлет Мейер, эксцентрики Ошляпин и Берзлапинь, клоуны Плучс, Рипси и Пипси.

Атлет Мейер стал первым латышским артистом, вышедшим на арену в 1899 году под именем Мифорта Реймса. Что поделать: публика любила иностранцев, вот Трофим Мейер и переиначил имя с фамилией задом наперед. К слову, работал он мясником. Уж не он ли был тем самым мясником необычайной силы, который пришел помериться силой со знаменитым силачом Ступиным?

Вторым латышским артистом был Казимир Плучс. Пришел в цирк в 1910 году, увидев объявление в газете: для труппы акробатов Новелло искали ловкого и гибкого мальчика. 16-летний Казимир стал акробатом — три года работал без жалованья, получая бесплатно только еду и одежду. А потом молодой акробат случайно подменил не вышедшего на работу клоуна, и так хорошо у него получилось, что проработал он клоуном до самой пенсии.

Каждый рижанин знал клоунов Рипси и Пипси (Упмаль и Страупе), которых за шутки политического характера даже задерживала полиция. Когда Индрик Страупе в 1938 году умер, на его похороны пришло две тысячи человек. Любила публика латышских эксцентриков Ошляпина и Берзлапиня, распевающих сатирические куплеты.

В начале 1920-х годов цирк Саламонского изменил формат и стал называться «кино-цирком»: здесь крутили и киноленты. Дела шли хорошо до 1926 года, когда правительство ввело налог на увеселения (20% со входных билетов). В 1928 году цирк поехал на гастроли в Ревель (Таллин), обустроился в полотняном шатре, а ночью случился пожар. Имущество цирка было застраховано, но полиция обнаружила следы умышленного поджога. Оказалось, что поджог — ради страховой выплаты — организовал сам Арман Брэдфорд.

Отсидев два года в тюрьме, он снова занялся делами цирка, но вскоре стал проявлять признаки помешательства и ходил по конюшне, размахивая пистолетом. С полицейским, которого вызвали в цирк, Брэдфорд стал что-то говорить об огромной Латвии, территория которой распространяется на всю Европу, а на востоке доходит до Азии, а потом предложил ему занять высокий административный пост, чем… окончательно убедил в своем сумасшествии. Брэдфорда поместили в клинику, он долго лечился, а в 1932 году покончил жизнь самоубийством.

Овдовев во второй раз, Минна Страупе-Саламонская-Брэдфорд пригласила из Германии некого г-на Дарлэ. Тот привез в Ригу 35 лошадей, обещал слонов, крокодилов, львов, тигров и даже носорогов. Однако в 1930-е годы в цирке чаще выступали спортсмены: он стал ареной спортивных состязаний и чемпионатов, в том числе международных, по атлетике и боксу. Это было дешевле, чем гастроли больших цирковых трупп с крокодилами и слонами, да и публике нравилось. Во время таких состязаний аншлаги были обеспечены.

В советское время рижский цирк был известен далеко за пределами СССР, здесь готовились уникальные номера и выросло несколько поколений артистов. В 2016 году цирк закрылся на капитальный ремонт. Обещают, что свои двери он распахнет в конце этого или начале следующего года. И хотя дрессированных слонов и тигров мы больше не увидим, но по фокусам, акробатам и клоунам рижане тоже очень соскучились. Глядишь, и подросли за это время новые Рипси и Пипси, которые смогут удивить политической остротой. А может быть уже качает где-то в спортзале мышцы будущий геркулес Реймс или атлет Плучс?

Юлия Александрова/«Открытый город»

Фото: архив автора
 

Комментировать