Ежедневный журнал о Латвии Freecity.lv
Опасна власть, когда с ней совесть в ссоре.
Уильям Шекспир, английский драматург и поэт
Latviannews
English version

Реформа образования приведет к тому, что русская речь скоро зазвучит в латышских школах

Поделиться:
Доктор педагогики, директор Рижской 34-й средней школы Наталья Рогалева. Фото: Диана Спиридовская
Директор с членами школьного парламента. Фото: Диана Спиридовская
В этом году в Латвии стартует реформа содержания школьного образования «Школа-2030». Она уже постепенно вводится на ступени дошкольного образования и в первом классе, с 1 сентября 2019 года коснется основной школы, с 1 сентября 2021-го — среднего образования.

Главное в реформе — компетентностный подход, для которого важно не то, усвоил ли ученик те или иные знания, а умеет ли он решать проблемы, договариваться, найти правильный выход в нестандартной ситуации. Подход описан в нескольких компетенциях: коммуникативной, ИТ, обучении иностранных языков, организаторской работе в группе, решения проблем — которые будут проходить через все предметы.

Исходя из этих задач учитель будет в первую очередь заниматься не содержанием предмета, а использовать это содержание для того, чтобы дети овладевали компетенциями, которые помогут им в дальнейшем развиваться, работать, делать карьеру, строить семью. То есть задача учителя — обучить компетенциям, трекам, по которым ребенок сможет добывать знания сам. Важное место в обучении будет занимать работа вне школы — когда дети с учителем будут ходить в лес, в библиотеку, в музей, на производство. Они будут собирать необходимую информацию, обобщать ее, анализировать и делать выводы.

Предполагается, что школа будет стимулировать дискуссии, использовать игры, онлайн-образование, а дети будут готовить доклады и презентации, учиться увлеченно и с удовольствием.
Важной частью реформы станет полный перевод школ нацменьшинств на латышский язык обучения. Поправки предусматривают переход на латышский язык в средней школе уже с сентября этого года.

Доктор педагогики, директор Рижской 34-й средней школы Наталья Рогалева недавно по этому поводу выступала экспертом на заседаниях Конституционного суда, который рассматривал иск партии «Согласия» к Министерству образования и науки. Ей, как и ее коллегам, предстоит воплощать в жизнь все предстоящие преобразования. Сегодня Наталья Рогалева выступает экспертом «Открытого города» и рассказывает о том, с чем предстоит столкнуться школе, детям и их родителям.

Старшеклассники без русского

Давайте начнем с самого больного — что будет с русскими школами в связи с переходом на латышский язык обучения.
Я бы поправила: школами национальных меньшинств, потому что русской школы как таковой у нас давно уже нет. Она постепенно будет превращаться в обычную школу, в основном с латышским языком обучения. В следующем учебном году в 7-м классе 80% обучения будет проходить на латышском языке. Вот я смотрю свой план, и у меня в 7-м классе на родном языке русский язык — 3 часа и русская литература — 2 часа, а все остальное либо на латышском, либо билингвально, причем билингвально только 1 час — всемирная история. А все остальное — на латышском, иначе я не вписываюсь в эти 80%.

Если мы говорим о средней школе (10–12-е классы), то там вообще отсутствует такая опция, как язык национальных меньшинств, и вы можете взять ее как спецкурс — 2 часа в неделю в течение трех лет. Но то, что мне положено взять из обязательного «меню», например, географию, биологию, химию, физику и т.п. — это примерно 75% от всего содержания.
И если я должна выбрать три углубленных предмета и еще один спецкурс — творческий или научная работа, что составляет еще примерно 20%, то я понимаю, что на все остальные спецкурсы: на психологию, философию, астрономию, русский язык, предпринимательскую деятельность, спецкурсы по математике — у меня остаются несчастные 3 часа в неделю. Ну, и какой предмет выберут дети? У меня есть сомнения, что это будет язык национальных меньшинств.

Получается, что до десятого класса русский язык останется во всех классах всего по 3 часа в неделю (вместо теперешних 5–6 часов), а в 10–12-х классах ничего на русском языке вообще не будет. При этом запросто могут быть предметы на других языках Евросоюза.

Значит, предполагается, что уже к следующему учебному году все учителя в совершенстве овладеют латышским и будут преподавать свой предмет на должном уровне? Или половину уволят?
Я, честно говоря, не знаю, как поступит государство. Выступая на Конституционном суде, я тоже сказала, что те учителя, которые сейчас работают билингвально, — наш баланс, они держат всю систему стабильности. Пока мы можем хоть что-то преподавать билингвально, у нас закрыты те дыры, которые образуются сразу, как только эти учителя уйдут на пенсию или их уволят.

Нет новых учителей, которые придут на их место. Понятно, что между школами развернется довольно серьезная борьба за учителей. Но непонятно, кто будет в проигрыше. Часть русских детей отправится в латышские школы. Я встречалась с нашими выпускниками 6-го класса, которые сейчас учатся в 7-м классе в латышской гимназии, и они сказали, что у них в классе из 30 человек 10 — русские. Наверно, не за горами тот момент, когда на переменах в этой гимназии массово зазвучит русская речь.

В лес за знаниями

Теперь давайте разберемся с компетентностным подходом. Многие родители понимают его так — дети гуляют с учителем по лесу или идут в музей, общаются, изучают местную флору и фауну, возможно, историю, культуру, а потом пишут на компьютерах творческие доклады и презентации. При этом физика или математика остается за бортом. А что их ждет на самом деле?
Я думаю, до такой степени образование не будет упрощено. Скорее всего, это будет выглядеть примерно так: дети с учителем биологии или географии, или математики идут на «полевые исследования» на природу, там им отводится кусочек почвы метр на метр, на котором что-то растет. Ученики должны будут описать биологическое разнообразие живых существ и растений, которые они смогли найти на этой площади. А потом сравнят, насколько богаче или беднее этот набор, например, в деревне, в городском парке, рядом со школой или возле загрязненной трассы.

Затем они, наверное, смогут обсудить, какие растения растут в каждом из этих исследованных образцов, и рассматривать факторы, которые на это влияют. Например, влажность — и тут у них будет возможность ознакомиться с прибором, измеряющим влажность воздуха, самим произвести измерения. Потом можно измерить кислотность почвы и тоже ознакомиться с соответствующим прибором. И все в таком же духе.

То есть мы не изучаем кислотность теоретически, а делаем это на примере реальных практических дел. Мы не просто рассматриваем деревья и листочки на них, а анализируем зависимость разнообразия растений от какого-то конкретного фактора. И потом на основании этого готовим в электронном виде работу по информатике.

Сколько школьных предметов и учителей будет задействовано в таком походе?
На самом деле все, чему мы до этого учили детей по разным предметам, они будут постигать одновременно. Потому что мир не разделен на отдельные науки. В последнее время все больше успехов достигают те ученые, которые работают на стыке наук: не просто биологи, а биохимики, не просто физики, а физики-метеорологи, не просто математики, доказывающие теоремы, а математики, применяющие методы математического анализа в исследовании, например, человеческого генома. И поэтому ученый, знающий только свой предмет, — это уже не то, что нужно современному миру. Мы поняли, что мир — это не мозаика, а огромная картина.

И как часто будут дети таким образом в лес ходить?
Думаю, не часто. Есть несколько больших тем, ради которых стоит идти в лес (или на море, на производство, в музей, в архив). Такие выходы из школы могут быть два раза в месяц, раз в неделю. Все остальное время ученик должен уметь работать с тем материалом, который он получит. И большая задача для учителя — куда пойти и какую тему выбрать. Ведь потом надо построить на ней исследование, которое, во-первых, всколыхнет в ребенке интерес к окружающему миру, а во-вторых, позволит ему ознакомиться с какими-то новыми компетенциями, научиться работать с приборами, ставить какие-то цели, оформлять результаты.

Это, конечно, ляжет на учителя тяжелым грузом. У меня есть такое подозрение, что очень мало педагогов в Латвии (я уж не говорю о том, что их вообще сейчас очень мало), которые в состоянии создать такие идеальные условия, которые требует от нас компетентностный подход.

Вы там как-нибудь сами

Как вы считаете, техническое оснащение в наших школах позволяет начать реформу образования в том виде, в каком она запланирована? Пока что детям приходится выполнять задания в электронном виде на своих мобильных телефонах…
Получается не очень хорошо на самом деле, потому что у всех разные мобильные телефоны, одни подсоединяются к Wi-Fi, другие нет. Поэтому не все дети могут выполнить задание, а когда ты перегружаешь сеть, то у всех пропадает возможность их выполнять.

На самом деле требуется масштабное переоборудование всей системы образования, необходимо вложить очень большие деньги в создание не только учебных пособий, но и технического оснащения. Нужно создать лаборатории, в которых дети смогут безопасно производить опыты, надо закупить приборы, обучить учителей пользоваться этими приборами и обучить их тому, как они будут учить детей пользоваться этими приборами.

Пока в этом направлении нам, педагогам, ничего не ясно: мы не видим никаких особенных вложений в инфраструктуру и техническое оснащение школ. Какие-то деньги, которые самоуправления могут себе позволить, они предоставляют школам каждый год. Но на мой взгляд, при реформе это должны быть деньги не самоуправления, а целевая дотация на совершенствование материально-технической базы. Причем не только на оборудование — необходимо перестроить некоторые помещения, сделать их более открытыми. Раньше дети учились сидя в классе, а теперь они должны иметь возможность перемещаться по классу: здесь поработал с компьютером, там что-то написал от руки, а там проделал опыт. Как все это совместить? Мы в большом недоумении.

В Министерстве образования ищут решение проблемы или вам предложили работать с тем, что есть?
Пока сказали: вы работайте с тем, что есть. Но этим вообще грешит наше министерство — они сначала принимают решения, а потом думают, а за счет какого же ресурса мы это решение можем выполнить. И тогда они говорят: ну вы там как-нибудь сами. И вот это «как-нибудь» сводит на нет иногда и воистину хорошее начинание.

Мозаика есть — картины нет

О чем говорит опыт пилотных проектов? Насколько жизнеспособна предложенная реформа образования?
В Риге пять школ, воплощающих пилотный проект: Французский лицей, Золитудская гимназия, 3-я гимназия, Межциемская основная школа и средняя школа на Тейке. Там учителя пытаются моделировать новый учебный процесс.

В конце этого учебного года начались семинары, которые эти школы проводят для других рижских школ. Параллельно проходили курсы для команд руководителей учебных заведений (как правило, это директор, завуч и один-два учителя), где рассказывали о принципах, о том, как должен строиться урок, какие должны быть задания, как изменится расписание. Но это действительно были рассказы, а реально ни одной практически смоделированной ситуации, которая бы длилась, допустим, не 40 минут, а хотя бы неделю, мы не видели.

Мы не знаем, как это будет работать, потому что нам сейчас показывают кусочки, мозаику и говорят: когда мозаика сложится, это будет прекрасная картина. Но мы все равно видим только кусочки, причем все видят разные кусочки. У меня есть большие сомнения, сложатся ли они в картину, не окажется ли так, что некоторых кусочков у нас очень сильно не хватает. Мне кажется, никакая картина сложиться в принципе не может!

Как, по-вашему, в современной школе (где, не секрет, дети потеряли интерес к учебе) можно воплотить основной принцип реформы: дети должны делать только то, что им нравится, а учителя обязаны мотивировать своих учеников к выполнению тех или иных заданий и исследований?
Я своим детям, когда они учили русский язык, всегда говорила: «Кого не мотивирует русский язык, должны мотивировать хотя бы собственные мозги, кого не мотивируют собственные мозги и их развитие, должна мотивировать сила воли, которую вы развиваете именно в этот момент, потому что заставляете себя делать то, что вам не хочется».

А авторы реформы, мне кажется, лукавят, потому что от элемента «принудиловки» мы все равно никуда не денемся по простой причине. Если мы говорим о том, что налогоплательщики платят за образование, и некоторые родители думают, что они действительно заказывают образование, то я таких родителей хочу спросить: «Они участвовали в обсуждении Закона об образовании или подзаконных актов, правил Кабинета министров? Их спросили, какой должен быть стандарт? Их спросили, что должно быть в программе по философии или по математики, в каком классе начинать второй иностранный язык?» Как правило, их ни о чем не спросили. Заказчик образования — наше государство, и ему нужны люди с определенными умениями и знаниями. И хочешь ты или не хочешь, государство будет требовать именно этого. И если ты не выполнишь требования государства как ученик, то оно тебя за это накажет очень просто — оно тебе не даст документ об образовании.

Жизнь в ситуации неопределенности

Помимо компетентностного подхода, чего еще нам ждать от реформы?
Во-первых, мы должны говорить о таких составляющих реформы, как принципиально иной подход к подаче учебного материала. Он должен быть связан с какими-то практическими вещами, чтобы люди потом не только знали его, но и умели что-то еще — это главная базовая мысль данной реформы.

Второе — это то, что учиться в замкнутом пространстве мы не можем. Раньше мир долго не менялся, мы могли получить профессию и жить в этой профессии сто лет. Сейчас мир меняется настолько быстро, профессии столь быстро пропадают, а знания устаревают, что цель реформы — научить детей, будущих взрослых, действовать в ситуации неопределенности, в ситуации, когда жизнь все время меняется.

Получается странная данность: те учителя, которые всю жизнь прожили в ситуации определенности и в юности, например, верили, что когда они закончат работать в 55 лет, у них будет пенсия, на которую можно прожить (я помню, что мой дедушка со своей пенсии еще помогал моей маме), теперь живут в неопределенном мире: сегодня так, завтра по-другому. И люди, которые не могут и боятся так жить, испытывающие от этого стресс, должны привить радость от такого житья детям? Это очень странное положение реформы, оно меня все время сильно напрягает.

Престиж — это деньги

А что делать? Где взять новых людей, которые не будут бояться перемен?
У меня в связи с этим есть очень банальное предложение. Престиж профессии учителя должен быть повышен до неимоверной высоты, если мы хотим для своих детей хорошего будущего. Что значит престиж? Пока это деньги. Вот в Китае учителям платят небольшие деньги, но зато их очень сильно уважают. Китайские дети не болтают на уроках, не прогуливают их, так как они знают: я не буду учиться — я не выбьюсь в люди.

У нас такого отношения нет, значит, остаются только деньги. Если сделать конкурентоспособной зарплату, то в вуз на конкурсной основе придут лучшие ученики. А когда придут лучшие ученики, из них вырастут хорошие учителя.

И когда это еще будет?
Но если уже сейчас профсоюз не договорится о повышении зарплаты, то этого не будет никогда. В Финляндии, например, для того, чтобы стать учителем, нужно не только отучиться в вузе, но и два года отработать под надзором супервизора. Это так же, как и у врачей, и я думаю, что эта система работала бы очень хорошо. Четыре года учебы плюс два года интернатуры. И мы бы имели хороших учителей.

Огромный забор и полицейский внутри

Снова все завязано на материальной базе, которой нет. Так каковы ваши прогнозы по реформе в данных условиях?
Прогноз у меня не очень оптимистичный. Я думаю, что все будут делать по мере своего понимания этой реформы и по мере своей обеспеченности. В результате у нас будут очень хорошие школы, где люди все понимают, и денег подбросило самоуправление, и очень слабые школы, где люди приходят отрабатывать, не очень понимая, что они делают, да и денег нет. А если продолжится способ финансирования «деньги следуют за учеником», то эти школы очень быстро умрут.

У нас останутся гиганты, которые более-менее обеспечены и могут себе позволить «купить» хороших учителей. Эти гиганты, видимо, начнут диктовать какие-то правила, по которым они принимают детей в свою школу. Тогда те родители, которые смогут подготовить своих детей к такой школе, смогут заплатить репетиторам, и они попадут в хорошую школу. Те, которые не смогут, — не попадут. Расслоение будет идти по типу американских школ, где частная школа — это хорошая школа, а государственная — с огромным забором и полицейским внутри.

Татьяна Мажан/"Открытый город"
 
24-05-2019
Поделиться:
Комментарии
Прежде чем оставить комментарий прочтите правила поведения на нашем сайте. Спасибо.
Комментировать
Журнал
<<Открытый Город>>
Архив журнала "Открытый город" «Открытый Город»
  • Журнал "Открытый город" теперь выходит только в электронном формате на портале www.freecity.lv 
  • Заходите на нашу страницу в Facebook (fb.com/freecity.latvia)
  • Также подписывайтесь на наш Telegram-канал "Открытый город Рига онлайн-журнал" (t.me/freecity_lv)
  • Ищите нас в Instagram (instagram.com/freecity.lv)
  • Ежедневно и бесплатно мы продолжаем Вас информировать о самом главном в Латвии и мире!