Любимый оформитель Пугачевой живет в РигеРижский художник Автандил Ашветия родом из Кутаиси. Учился в Латвийской академии художеств у знаменитого Индулиса Зариньша. Его друг-бизнесмен утверждает, что никто лучше него не чувствует еврейскую душу. Хотя Автандил никогда не был в Израиле. Зато 20 лет прожил в России, где расписывал дома Пугачевой, Галкина, Юдашкина, Лужкова и других знаменитостей. Мечта художника — сделать серию работ обо всех народностях мира: «чтобы сблизить людей и научить их понимать друг друга».На столе его рижской квартиры — яблоки, клубника, «настоящее» «Цинандали». Смеется: «Жаль, в квартире шашлык жарить неудобно». Зато здесь, как в музее, можно ходить от картины к картине и подолгу их рассматривать. Квартира Автандила, она же мастерская, — истинный Вавилон. Здесь смешались страны, языки, люди, птицы, животные. Все стены, прямо от порога, увешаны картинами, они стоят стайками вдоль стен, ютятся на мольбертах, лежат на столе. Вот ослепительный «Золотой город» — привет из Сванетии. Солнце заливает горы и крыши, а еще «многоэтажные» башни, в которых древние горцы переживали суровые зимы: на «первом этаже» держали скот, на втором — корм для животных, на третьем — продукты, а на самом верху жили сами. Сейчас это роскошный горнолыжный курорт с пиком в 2200 метров. А для художников — бесконечный источник вдохновения. А вот трагически-жизнерадостный триптих «Танцы с Торой» — это уже из еврейского цикла. Сочные яблоки, силуэты в черном, шарфы, шляпы, страницы Торы — все кружится в каком-то сумасшедшем вихре, и непонятно, то ли земля вращается вокруг человека, то ли человек вокруг земли. Буйство красок передает полноценное ощущение жизни, ее праздник, несмотря на страдание. Народ не унывает, а живет, процветает и радуется. Потому что Бог дал ему Тору. Рядом — под крылом голубого ангела живой символ мудрости — сине-черный ворон, гость с подоконника. «Про него люди много негативного придумали, — говорит Автандил. — А для меня это умная птица, которая накапливает информацию. Я всю зиму воронов кормил, рассматривал, разговаривал с ними и видел, как они слушают. У них явно есть интеллект». Мощные по энергетике, колоритные работы — смесь грузинского темперамента и балтийской философичности. Труды последних четырех лет. Которые не видел никто, кроме близких друзей. Спрашиваем — почему? Оказывается, в Риге негде выставиться. Для Автандила эта больная тема. «Неожиданно для себя я оказался здесь чужим». Национальный художественный музей, устраивая выставки современного искусства, делает ставку только на национальные кадры, в музее «Рижская биржа» все расписано на годы вперед, в других больших галереях — очереди «из своих», а в маленьких с его монументальными полотнами просто тесно. В Фонде культуры капитала ему откровенно сказали: у нас ты никакой поддержки не получишь. А в Союзе художников Латвии, членом которого он является с 1993 года, о нем с тех пор вообще ни разу не вспомнили. Автандил Ашветия и его работы.
«Что-то среднее между грузинами и латышами»Автандил Ашветия приехал в Ригу в 1977 году, в 16 лет. Говорит, что он самый старший из грузинских художников Латвии. Приехал, чтобы учиться в Академии художеств, но влюбился в Ригу и остался. Рассказывает, что в те времена два художественных вуза в СССР — в Риге и Тбилиси — находились на особом счету: их курировало министерство культуры, остальные числились за министерством просвещения. Со времен Фурцевой вузы минкульта пользовались большей привилегией, чем другие: студенты получали лучшее распределение, а став художниками — лучшие заказы.Чтобы выучить латышский и освоить азы живописи, Автандил пошел на подготовительные курсы в Академию художеств, а чтобы заработать стаж — устроился работать в Государственный Художественный музей. В выставочном отделе их было пятеро, молодых энтузиастов, которых допускали до подготовки главных выставок страны. Там начинающий художник познакомился со всеми известными мастерами Латвии. Один из них — классик латышского искусства Индулис Зариньш — стал его мастером в Академии художеств. С однокурсниками — Андрисом Тейкманисом, проректором Академии культуры, Агнией Германе, Ингой Брувере, Иевой Лиепиней, Глебом Пантелеевым, — Автандил встречается до сих пор. Говорит, что проблема выставок существует для всех. Сотни латвийских художников ждут своей очереди, чтобы показаться зрителю. В Латвии остро не хватает выставочных залов и галерей. Спрашиваем, кто из мастеров на него повлиял больше других. «Я что-то среднее между грузинами и латышами, — улыбается Автандил. — Влияли все: и Эдуард Калниньш, и Индулис Зариньш, и Янис Паулюк, и Герман Донцов, и Юрий Циркунов, и Дмемма Скулме, и Алексей Наумов... Но ничьим последователем я себя не считаю. В Академии мы изучали всю историю культуры — от пирамид Хеопса, мастеров эпохи Возрождения до модернистов, импрессионистов, и т.д. и т.д. В конце концов этот багаж начинает тебя сводить с ума. Потом ты останавливаешься, все с себя стряхиваешь и говоришь: нет, я Автандил. И начинаешь изобретать что-то свое. Но очень важно через все это пройти, взвалить этот груз себе на плечи. Многие просто психологически не выдерживают, сходят с ума». Автографы в домах Пугачевой и ЮдашкинаВ середине 90-х художника пригласили в Старую Ригу, делать росписи в доме банкира Каргина. Результаты трудов так впечатлили одного из гостей, что латвийского монументалиста позвали в Москву — тогда только начинала отстраиваться Рублевка. Автандил угодил на самый пик строительного бума. Говорит, что не успевал переходить из дома в дом, заказы сыпались один за другим. У него появилась своя бригада из 18 человек: один отвечал за ткани, другой — за работу с металлом, третий — за стекло и т.д.Работой латвийского мастера заинтересовалась сама Примадонна. Сначала позвала его оформить одну свою московскую квартиру, потом другую, потом дом на Истре. Сама во все вникала, вместе с художником придумывала разные образцы оформления, отбирала ткани. Любимый стиль Аллы Борисовны — арт-деко, в нем и работал художник. Ткани для Пугачевой доставляли от Валентина Юдашкина. С ним Автандил тоже подружился, расписывал его салоны, работал на многих других проектах. Потом был дом Галкина в Грязях, резиденция Лужкова в Горках-2 — с массивными колоннами и роскошными капителями, с большим количеством сусального золота, дома у известных бизнесменов, продюсеров, ученых. Он оформил десятки популярных ресторанов, в том числе при театре на Таганке… В этом производственном угаре прошли 19 лет. Художник признается, что жил как в тумане. Но работал с полной отдачей. И за все, что сделал, ему не стыдно. «Я монументалист, я делал большие работы, которые, к сожалению, не могу показывать, это частные владения. Но это было настоящее искусство. Как в старых итальянских домах в свое время расписывали стены и потолки, так и тут. Стили — от декоративного до живописного, сюжеты — от древнеримских до абстрактных — все приходилось делать за столько лет. Это нигде не будет напечатано, но везде есть наши автографы». «На таких проектах можно было стать миллионером! Вы стали?» — задаем нескромный вопрос. «Естественно, это дорого. Но люди, которые работают руками, миллионерами не становятся», — философски ответил Автандил. Оптимистичный ХолокостХудожник говорит, что из Москвы было не уехать. И все же 5 лет назад он вернулся в Ригу. С тех пор, усмехается он, можно сказать, нигде не работаю. Домашняя коллекция из нескольких десятков монументальных полотен — это творчество «для себя».Одну за другой он показывает нам серию работ, посвященных Холокосту. Заметно, что синий цвет — один из его любимых. Земля, небо, космос, вечность — все можно передать в этой гамме. И еще «Память». Именно так называется одна из самых драматичных картин еврейского цикла. На фоне силуэта с погостами словно из-под земли к нам тянутся ладони с номерными знаками на запястьях. Кстати, номера художник изобразил настоящие, нашел в интернете истории реальных людей. А сверху все озаряют мерцающие огоньки, как души ушедших. Благодаря этому от картины исходит какой-то чистый свет, она оптимистична. «Как получилось, что цикл о Холокосте светится оптимизмом?» — спрашиваем мастера. «У меня всегда было много друзей разных национальностей, в том числе еврейской. Они мне много рассказывали о трагедии, которая произошла с их народом. Я сам много об этом читал, не раз бывал на еврейских кладбищах. И тот ужас, который связан с Холокостом, у меня абсолютно не вязался с моими жизнерадостными друзьями, мне трудно было поверить, что с ними это можно сотворить. Видимо, столкновение этих двух эмоций и вызвало такие работы». По словам друга Автандила Ашветия, бизнесмена Александра Литевского, он, как никакой другой художник, почувствовал еврейскую душу, где скорбь, трагедия и оптимизм срослись воедино. Александр даже стихи написал, когда увидел картину «Память». Говорит, «сами полились». Рвёт мне душу на части... Память жжёт на руках… Не в моей это власти Стереть памятный знак. Я давно уже умер И развеян мой прах... На руке моей номер. Весь мой мир в номерах. Потеряюсь из вида, Растворюсь в темноте... Но звездою Давида Загорюсь в высоте. Буду жив, если память Обо мне будет жить. Серый румбульский камень Мое имя хранит... «Когда я написал эту картину, меня как будто отпустило, на душе стало легче», — поделился Автандил. С мечтой об арбузеЕсть в его домашнем арсенале картина «Созвездие религий». На ней православные и иудеи, мусульмане и буддисты легко уживаются в едином золотисто-радужном пространстве. Там есть даже добрый ослик — символ миролюбия и терпения.Говорят, ни один грузинский художник не обходится без религиозной темы. Автандил признается, что он все чаще общается с Богом. Ходит в церковь, чаще всего в православный Кафедральный собор на Кр. Барона. А однажды даже реставрировал храм — в Зилупе после пожара. «Духовная жизнь необходима каждому, а художнику особенно, — считает он. — Там сила». Вдохновляет его и родная Грузия. Там остались мама, сестра, другие родственники. Автандил туда часто ездит. «Это земля Богородицы и я не могу ею не подпитываться». Он радуется, что сейчас в Грузии огромный наплыв туристов, что всем там нравится. «А у вас были свои творческие этапы — голубой, розовый? — спрашиваем живописца. — Ведь техника письма у вас менялась». «Я по-разному писал, но я не Пикассо», — смеется он. Рассказывает, что многие работы доделывает и переделывает годами. Например, одну картину пишет с 2008 года. «Я не останавливаюсь, пока не почувствую отдачу от материала. А если я чувствую, то и зритель чувствует». «А с кем вы соревнуетесь? С Зариньшем или Микеланджело?» «Лучше с Микеланджело», — он снова смеется. Но тут же серьезно добавляет: «Это неправильная постановка вопроса. Я ни с кем не соревнуюсь. Я даже не думаю, кто и как меня оценит. Ощущение жизни, процесс важнее всего остального. Поехать в Грузию, взять большой арбуз, охладить его, разрезать — вот уровень мечты! А так можно всю жизнь носом землю пропахать и ничего не почувствовать». Местечковость в искусстве — еще одна его боль. «Мир пошел по пути национализма. Это ужасно, — говорит художник. — Зрителю все равно, какой национальности Пикассо. Или Ван Гог. Искусство или есть или его нет». Сейчас в Латвии, по его словам, даже в художественной среде есть ощущение замкнутого пространства. Когда-то рижское художественное образование гремело по всей шестой части суши, художники отовсюду получали огромные заказы, а сегодня никто никому не нужен. «В Латвии хорошая школа живописи. Но если вы приедете в Париж и спросите у французских художников, знают ли они такую школу, они пожмут плечами. Может быть, только в Москве кто-то кого-то вспомнит. Местных знаменитых классиков в галерее Торонто не могут продать за 300 долларов. Присылают сюда, чтобы здесь кто-то купил. То есть все относительно. Мы хотим быть великими, но если смотреть глобально, то мы очень маленькие». Тем не менее Автандил Ашветия оптимист. Он работает на вечность. «Я сильный, меня остановить тяжело». В его планах — цикл работ из жизни народов мира. К этому замыслу художника подтолкнула все та же еврейская тема. В работах этой серии есть отсылка к Космосу. По словам Автандила, Земля не бесконечна, если ее наполнять злом и войнами, она может развалиться, поэтому надо стараться преумножать радость и добро. А искусство позволяет придать вещам космическое измерение. «С этих позиций хочу сделать серию работ на тему всех народностей мира, чтобы как-то подружить людей». Татьяна Фаст, Владимир Вигман, "Открытый город"Фото: Диана Спиридовская. 27-07-2018
Комментарии
Прежде чем оставить комментарий прочтите правила поведения на нашем сайте. Спасибо.
Комментировать
Megris 04.01.2020
www.vulkanshema.ru - Схемы обмана казино |
Журнал
<<Открытый Город>>
Архив журнала "Открытый город" «Открытый Город»
|