Троянский конь особого назначения

Красная ракета над Старой Ригой, заснятая на пленку шведским дипломатом с верхних этажей гостиницы «Латвия» вечером 20 января 1991 года, вероятно, стала сигналом к началу крупномасштабной операции.

Мы были ее очевидцами и несколько лет спустя, работая со «Студией Юриса Подниекса» над документальным фильмом «Анатомия провокации», записали десятки часов интервью со свидетелями роковых событий у Бастионной горки и следователями в Риге и Москве, изучили огромное множество показаний, просмотрели гору уникальных кинопленок.

Но даже сейчас, спустя 30 с лишним лет, мы не знаем, под каким названием проходила та операция у спецслужб, ее спланировавших и осуществивших. Между собой мы ее окрестили «Троянский конь».

Хроника блицкрига

20 января около 9 часов вечера колонна автомобилей, направлявшаяся с базы Отряда милиции особого назначения (ОМОН) в Вецмилгрависе, появилась в центре Риги. Когда колонна поравнялась с министерством внутренних дел (ныне в этом здании находится отель Poet), началась стрельба. Побросав свои машины, омоновцы бросились к МВД и ворвались в него по всем правилам военной тактики — с двух сторон. Одна группа захватила здание с парадного входа, другая, проломив на грузовике металлические ворота во двор между МВД и военным комиссариатом, зашла с тыла через пятый этаж. Услышав выстрелы, еще один взвод ОМОНа бросился на подмогу, но по дороге был обстрелян и нашел укрытие в здании Госстроя, что рядом (позже в нем располагались посольство США в Латвии и Музей оккупации). Засев там, омоновцы поливали огнем окна МВД. Перестрелка закончилась лишь тогда, когда и те, и другие поняли, что стреляют друг в друга.

Около двух часов ночи «черные береты» неожиданно покинули здание МВД и направились в ЦК Компартии Латвии (нынешний Центр международной торговли на Элизабетес, 2). Там колонна простояла полтора часа, после чего вернулась на базу.

Трагические итоги вечера: восемь человек были ранены, пятеро — убиты. Четверо из них — операторы группы кинорежиссера Юриса Подниекса Андрис Слапиньш и Гвидо Звайгзне, милиционер Сергей Кононенко и школьник Эдийс Риекстиньш — погибли в парке у Бастионной горки, напротив министерства внутренних дел, милиционер же Владимир Гомонович — между четвертым и пятым этажами МВД.

Со стороны ОМОНа жертв не было.
 

Театр боевых действий

Вопросы, кто первый выстрелил в тот вечер и откуда вообще велся огонь, — отнюдь не праздные.

На следующий день после событий съемочная группа кинорежиссера Юриса Подниекса посетила базу ОМОНа. «Черные береты» в один голос утверждали, что обстреляли именно их, они же открыли огонь в ответ. Правда, в деталях они расходились: одни говорили, что их машины были обстреляны со стороны Бастионной горки, другие — что со стороны МВД.

Картина боя, нарисованная нам следователями, которые в разное время вели дело о январских событиях, тоже весьма противоречива.

Лев Воронов (бывший заместитель руководителя следственной группы Прокуратуры Латвии): «В последнем «уазике», как тогда было принято у омоновцев, была открыта задняя дверь, у которой сидел боец с автоматом. Когда машина остановилась на бульваре Райниса, из нее выскочили трое вооруженных людей в форме и масках и стали короткими очередями стрелять по асфальту. До этого, по показаниям свидетелей, выстрелов никто не слышал. Хотелось бы подчеркнуть, что это были независимые друг от друга свидетели. По тем материалам, которыми мы располагали, эти выстрелы и были первыми.

Кроме того, обратили на себя внимание показания жителя одного из домов рядом с МВД, служившего раньше в спецназе. В своей квартире на пятом этаже еще до первых выстрелов он слышал, что кто-то бежит по крыше. Причем шаги были тяжелые, «не дети шалили...»

На последнем показании стоит остановиться поподробнее. Дело в том, что оно подтверждается и свидетелями с улицы, которые видели на крыше движущиеся силуэты людей. Не исключено, что у этих «монтажников-высотников» была особая роль в развитии событий.

Вилма Упмаце (бывший следователь по особо важным делам Прокуратуры Латвии): «На пятом этаже МВД, там где башенка, есть кабинет. В нем расположились три следователя и шофер. Сидели, ужинали. Внезапно по их окнам открыли огонь с Бастионной горки. Посыпались стекла, и в комнату ворвались люди, одетые вразнобой — кто в армейской форме, кто вообще в тренировочных штанах. Словом, не омоновцы, не «черные береты». Они загнали следователей и шофера в другую комнату.

И вот, когда омоновцы еще ехали по улице, из всех трех окон этого кабинета по колонне был открыт огонь. В один из «уазиков» попали. Выпрыгивая, «черные береты» видели в окнах башенки не людей, а руку с автоматом. Первые омоновцы, которые проникли в МВД, преодолев сопротивление милиционеров, охранявших министерство, понятное дело, взбежали на пятый этаж. Башенка, из которой стреляли, была полна гильз, окна настежь».

Кстати, как рассказал нам бывший следователь по особо важным делам прокуратуры, позже генпрокурор Латвии Эрик Калнмейерс, милиционер Владимир Гомонович был убит между четвертым и пятым этажами именно выстрелом сверху.

Характерно, что и группа омоновца Кротова, та самая, которая ворвалась со двора, тоже была обстреляна, но с окна третьего этажа, где размещался узел связи. Потом выяснилось, что дверь туда была взломана.

Подчеркнем, что у дежурных следователей были только пистолеты, и те лежали в сейфе.
 

Призраки оставляют следы

Что же за «призраки» проникли в МВД с крыши, кто вел огонь с пятого и третьего этажей? Некая «третья сила»? Расхожая эта версия, похоже, ни у кого не вызывает сомнений. Действительно, оснований для нее немало. Следствие располагало массой свидетельств, что огонь в тот злополучный вечер велся с самых разных сторон. Причем стреляли не только омоновцы и милиционеры, но и какие-то неопознанные люди.

Операторы Подниекса отсняли тьму загадочных эпизодов. На одной видеокассете перед зданием МВД появляются люди в камуфляже и спецназовских масках, которые спешно садятся в машины и уезжают прямо во время перестрелки. На другой видно, как по парку под огнем, профессионально, по-пластунски, ползут люди в темной одежде, на третьей — в кадре вдруг появляется бронетранспортер и звучат гулкие выстрелы.

Сохранились и кадры, запечатлевшие грузовик, который в разгар пальбы вылетает по аллее из парка и, петляя между машинами и людьми, уносится по улице. Юрис Подниекс рассказывал, что видел, как вдруг в парке появился грузовик, выскочили люди, подобрали труп и выпавший у кого-то из кармана пистолет, затем грузовик умчался. Не тот ли грузовик попал в объектив кинокамеры?

Кому надо было прятать труп? ОМОНу? На кой черт, «береты» и так уже засветились — дальше некуда. Отрядам национальной самообороны, дружинникам, которых «черные береты», да и не только они, подозревали в том, что те инспирировали столкновение? К чему им утаивать труп? Ну было пять, был бы шестой — для ореола мучеников, прости Господи, только плюс. Тогда, может, это были как раз те, кому непременно надо было скрыть свое участие в тех событиях? Да и скорость, с какой машина появилась в нужном месте и исчезла... Не по рации ли ее вызвали?

Там же, рядом, были убиты милиционер Сергей Кононенко и школьник Эдийс Риекстиньш. За ними машина не приехала.

Неподалеку, под Бастионной горкой, оборвалась жизнь операторов Андриса Слапиньша и Гвидо Звайгзне. Не потому ли, что «третья сила» не горела желанием быть увековеченной? Андрис Слапиньш, когда его нашла пуля, стоял за деревом, высовывалось только плечо. Следователи утверждали, что экспертиза не смогла с точностью определить, откуда был произведен выстрел по движущемуся объекту. Есть версия, что в Слапиньша стреляли с бульвара Райниса, метров со 150. Это каким же надо быть снайпером, чтобы попасть в темноте в единственную выдающуюся из-за дерева часть тела? Да и Звайгзне лежал в темной одежде на темной земле, только вот светящийся индикатор из камеры не выкрутил. Тоже снайпер? А может, стреляли с другой стороны, из-за спины или сбоку?

По словам одного из следователей, утром после перестрелки весь парк заполнили статные молодые дворники, которые собирали гильзы. Привидения следов оставлять не любят.

Так что же, «третья сила» действительно была?

Бывший министр внутренних дел Алоиз Вазнис тогда передал следствию оперативную информацию: еще до вильнюсских событий (то есть до 13 января 1991 года) в Латвию прибыла группа примерно из сорока крупных молодых людей, назвавшихся болгарскими спортсменами, но разговаривавших исключительно по-русски. По его данным, они двое суток провели на базе ОМОНа. 20 января автобус привез их в Ригу к зданию Оперного театра, где они пересели в черные «Волги» и рассредоточились. Шофера автобуса вскоре нашли мертвым.

Вазнис считал, что это могла быть знаменитая группа «Альфа» или что-то в этом роде. Сегодня бы в связи с такой группой непременно упомянули бы ГРУ или ЧВК Вагнера…

Интересно, что, по сведениям Вазниса, под Ригой в то время размещалась и группа вооруженных сотрудников КГБ СССР. Один из них, подвыпив, «игрался» на квартире с автоматом и поранил себя.

«Похищение Елены»

Для чего же ОМОН в тот вечер столь внушительной колонной отправился в центр города?

Уже на следующий день после перестрелки в средствах массовой информации появилась версия об изнасиловании жены омоновца Андрея Лактионова, мстить за которую они и направились в центр города. Осталось невыясненным, из чьих уст эта версия вылетела. Сами омоновцы журналистов к себе в то время не подпускали.

Как бы то ни было, этот эпизод сыграл свою роль. В ночь с 19 на 20 января пост ОМОНа в Доме печати обстреляли. Выскочившие на поиск преступников «береты» задержали назойливо крутившийся поблизости микроавтобус «Латвия» с пятью дружинниками национальных сил обороны. Оказывается, их послали узнать, кто это палил ночью.

Как рассказал нам потом бывший руководитель московской следственной группы Валерий Костарев, в машине было обнаружено холодное оружие, боеприпасы. Задержанных доставили на базу ОМОНа. А утром их решили отвести в прокуратуру на бульваре Райниса, где нынче располагается посольство Франции в Латвии. В этот момент командир ОМОНа Чеслав Млынник попросил своего офицера Александра Кузьмина заодно подбросить до центра жену Лактионова. У прокуратуры женщину выпустили. Она принялась ловить такси, но не успела. К ней подошли молодые люди из добровольной дружины (омоновцы их называли боевиками), затолкали в свою «Ниву», якобы изнасиловали, а потом выпустили на мосту.

Ну а дальше — жена добралась до дома, позвонила на базу. Рассвирепевший ОМОН поехал к прокуратуре «разбираться» с дружинниками, а по дороге у МВД их обстреляли.

Версия эта продержалась недолго. Следователи, с которыми мы ее обсуждали, все как один повторяли, что она не выдерживает никакой критики. Белые нитки лезут из нее на каждом стежке.

По свидетельству жены Лактионова, она добралась до дома и позвонила на базу в 19.50. До этого на базу позвонили неизвестные и проиграли по телефону фонограмму преступления. После чего ОМОН кинулся «по коням».

Вот только есть тут неувязки. Дело в том, что уже днем 20 января Млынник звонил в конвойный полк и просил выделить ему бронетранспортер, а ровно в семь вечера, то есть почти за час до звонка жены Лактионова, он приехал туда снова с требованием дать ему бронетранспортер, чтобы рассчитаться с насильниками. К тому же еще задолго до этого события Млынник, по признанию Александра Кузьмина, между прочим спросил у него: «Что бы ты сказал, если бы твою жену изнасиловали?» «А почему не твою?» — зло отшутился тот.

Установить факт изнасилования могла экспертиза, но она была проведена лишь через несколько дней, и ее результаты по существу ничего не значили.

Очень особое назначение отряда

Напряжение вокруг ОМОНа и внутри его нагнеталось уже давно, с тех пор как отряд отказался принять присягу на верность Латвийской республике. Министр внутренних дел Алоиз Вазнис запретил кооператив «Викинг», обеспечивавший омоновцам существенную прибавку к милицейской зарплате. Их недовольством воспользовался ЦК Компартии Латвии, в условиях двоевластия поручивший «беретам» охрану своей собственности. Осенью 1990 года по заданию ЦК КП Латвии отряд взял под охрану здания Прокуратуры ЛССР, Дом печати. ОМОН ездил на машинах ЦК КП Латвии, получал деньги через его кассу.

В это же время на базе появились два спецподразделения, которые тренировались отдельно от остальных, имена «гостей» держатся в тайне.

В средствах массовой информации культивировался образ взбесившегося, неуправляемого ОМОНа. При этом на базу наведывались политработники из военного училища, шла бесконечная накачка: чью конституцию вы защищаете? «Беретам» постоянно напоминали, что над их семьями нависла угроза.

По признанию некоторых омоновцев, всю осень под видом таблеток от гриппа им давали какие-то препараты, после которых они чувствовали себя механической игрушкой, которая работает, пока есть завод.

Вазнис обратился к министру внутренних дел СССР Вадиму Бакатину с просьбой забрать из Латвии ОМОН, в противном случае он грозился его расформировать. Бакатин согласился, но, воспользовавшись заграничной командировкой шефа, его подчиненные перевели «береты» в союзное подчинение.

К январю 1991 года из отряда по борьбе с организованной преступностью ОМОН превратился в оплот СССР в Латвии.

Жертва коня. Троянского...

На протяжении всего расследования мы задавали своим собеседникам один и тот же вопрос: зачем ОМОНу было атаковать министерство внутренних дел — едва ли не единственный по-настоящему вооруженный бастион Латвийской республики? Ведь чтобы покончить с двоевластием, достаточно было захватить Верховный Совет и Совет министров, шансы на успешную оборону которых советник по вопросам безопасности и начальник охраны правительства Андрис Бунка оценивал как ничтожные. Достаточно вспомнить, что немногочисленная группа «Альфа» взяла в свое время прекрасно охраняемый дворец Амина в центре чужой страны. В Риге же в январе профессионалов, готовых поддержать ОМОН, было более чем достаточно.

Вразумительного ответа на свой вопрос мы так и не получили.

По одному из свидетельств, еще до вильнюсских событий подразделения ОМОНа получили предписание, в котором было конкретно обозначено, кто из них и какие стратегически важные объекты должен захватить. Однако буквально за час до начала операции был дан обратный ход. Почему, ответить трудно.

В любом случае очевидно, что 20 января уже был запущен новый план. И, может быть, разгадка тайны, почему ОМОН «навели» на МВД, как раз в том, что отряд особого назначения ничего и не должен был захватывать. Наоборот, кому-то нужны были жертвы со стороны «черных беретов».

«Сила» была одна

Нет, определенно омоновская жертва зрела. Все, что случилось 20 января, не было случайностью. Начиная с ночи, когда взвод омоновца Кротова обстрелял взвод омоновца Кузьмина, «беретов» намеренно заводили. «Дружинники» знали, как выглядит жена Андрея Лактионова, во что она одета, где и когда ее ждать. И это при том, что она только что выехала с базы ОМОНа в Вецмилгрависе, а о мобильниках в те времена никто и не слыхивал.

Ждали и отряд — вечером в МВД. Причем не только «привидения» в парке и на крыше, но и охрана МВД, которую накануне «укрепили» сельскими милиционерами, получившими приказ в случае нападения стрелять «на поражение». Не случайно объектом было выбрано МВД, единственное учреждение Латвийской республики, способное оказать вооруженное сопротивление. Судя по всему, организаторам провокации нужна была жертва со стороны ОМОНа.

Однако погибли люди, находившиеся в парке. Почему? Опять же — не случайно. Именно здесь прятались те, кто спровоцировал ОМОН. А им не нужны были свидетели, тем более операторы. Кстати, московская группа следователей провела экспертизу омоновского оружия: из их стволов был ранен только один человек.

Все эти годы и следователи, и пресса говорят о «третьей силе». Но сопоставление различных эпизодов, их взаимосвязанность говорят о том, что столь цельный сценарий мог писаться только единым центром, что не две, не три, а одна-единственная сила руководила всем происходившим в Риге. По ее велению, подчас сами того не ведая, действовали и ОМОН, и милиционеры, и дружинники, и «привидения».

Задача была — ввести прямое президентское правление

Какие цели были поставлены перед этой силой, нетрудно догадаться, связав ряд политических событий того времени.
Вот как описывал тревожную ситуацию полковник милиции Виктор Бугай, который в то время возглавлял Управление внутренних дел Риги.

«В январе 1991 г. Латвия стояла на пороге введения чрезвычайного положения — президентского правления. Для этого в Москве было собрано достаточно много материалов. Все приезжавшие «миссионеры» собирали необходимые для этого сведения. Глава МВД СССР Борис Пуго, считая себя знатоком ситуации в Латвии, не знал, как действовать. Его интересовало, как привлечь рижскую милицию на позиции ОМОНа.

Я же был противником, мне не хотелось рисковать жизнями своих подчиненных. Особенно — зная амбициозность московских правителей, их ЦК, МВД и КГБ, с которыми у меня был непримиримый конфликт. Чтобы предупредить вредные для себя последствия, пришлось «взять под опеку» родного брата Бориса — Владимира и поставить Б. Пуго об этом в известность. Но это — ближе к августу 1991 г.

Существовавшее двоевластие создавало у всех неуверенность (Народный фронт и Интерфронт, две компартии, две прокуратуры, интернациональная милиция и ОМОН). Лидеров среди них не было, а самоубийц не находилось.

2 января 1991 г. в соответствии с Указом СССР «О взятии под охрану объектов союзной и партийной собственности» ОМОН берет под охрану Дом печати, Ч. Млынник назначается командиром... Затем заместитель министра обороны СССР генерал-полковник В. Ачалов в Риге проводит совещание у командующего ПрибВО Ф. М. Кузьмина, и они вырабатывают установки по введению чрезвычайного положения. В. Ачалов и В. Варенников в Литве организуют принудительный призыв в армию и ввозят десантников.

С этого момента в Латвию, Литву и Эстонию скрытно вошли спецподразделения и начали самостоятельное патрулирование в столицах. Со мной и военным комендантом г. Риги они не контактировали и свои действия не согласовывали. Однако городские совещания проводились, и перед нами пытались поставить задачи, могущие спровоцировать беспорядки. Особенно в январе 1991 г. активизировались военные — как в форме, так и переодетые в гражданку.

Московские эмиссары требовали от нас, чтобы в Москву шли более тревожные донесения о происходящем, о том, что мы не справляемся с ситуацией. Как пример — была подстрелена автомашина, на которой через переезд ехал корреспондент А. Невзоров.

Он был предупрежден, что все события, могущие с ним произойти, будут рассматриваться нами как провокация или «трюк журналиста».

И я предлагал предоставить ему машину, которую предстоит списать (отличный снайперский выстрел в бензобак)...

13 января 1991 года в Таллине А. Горбунов и Б. Ельцин подписали между Латвийской Республикой и Российской Федерацией договор «Об основе международных отношений». Верховный Совет ЛР этот договор 14 января ратифицировал. Статья 3-я: «Латвийская республика (ЛР) и РСФСР берут на себя взаимные обязательства гарантировать лицам, живущим на момент подписания договора на территориях РСФСР или ЛР и являющимся ныне гражданами СССР, право сохранить или получить гражданство РСФСР или ЛР в соответствии с их свободным волеизъявлением». Латвийский Комитет граждан воспротивился данному решению как противоречащему интересам граждан ЛР...

15 января командующий войсками Прибалтийского военного округа генерал-полковник Ф. М. Кузьмин на встрече за круглым столом с председателем Верховного Совета Латвии А. В. Горбуновым и представителями различных политических партий выступил с программным заявлением о порядке введения президентского правления в Латвии и требованиями:

- вернуться к исполнению Конституции и законов СССР;

- отменить принятые законы, ущемляющие права военнослужащих и т.н. русскоязычного населения;

- выполнить Закон о всеобщей воинской обязанности;

- распустить различные военизированные формирования;

- изъять боевое оружие у населения;

- взять под контроль оружие МВД и таможенной службы;

- вменить в обязанность Прокуратуры ЛР, МВД выполнять законы СССР и указы президента СССР;

- МВД под руководством г. Вазниса считать на сегодняшний день дестабилизирующей силой, конфронтирующей с военным ведомством.

16 января в Ригу прибыла делегация Верховного Совета СССР во главе с депутатом А. Денисовым и группой разведки. После возвращения в Москву они доложили, что одобряют введение президентского правления в Латвии и Риге, и есть для этого «подготовленные кадры».
Обстановка была напряженной до такой степени, что хватило бы малейшего конфликта, чтобы войска начали свои действия.

Я принял решение раздать табельное оружие всему личному составу. Был определенный риск, но приходилось много работать с людьми, чтобы не допустить стрельбы.

19 января на встрече у А. Горбунова я предложил, чтобы «баррикадники» героически уезжали домой, поскольку у военных был план освобождения центра Риги. Латвийский Комитет граждан на своем заседании это принял, и в тот же день в газете «Пилсонис» № 3 В. Лацис написал: «Прекратите карнавал в Вецриге и центре Риги, идите домой. Сохраняйте свои жизни будущей Латвии. Демократической Латвии... Не проливайте свою кровь впустую...»

А боги колебались

Добавим, что 13 января пленум ЦК КП Латвии, констатировав двоевластие в республике, обратился к президенту СССР Михаилу Горбачеву с просьбой ввести президентское правление.
  Однако Горбачев колебался. Накануне письмо первого секретаря ЦК Компартии Литвы Миколаса Бурокавичуса с такой же просьбой он вернул в секретариат разорванным. 15 января Комитет национального спасения под руководством Альфреда Рубикса объявляет о готовности взять власть в свои руки. Проблема только в механизме «перенятия» власти.

В Литве его пытались привести в действие с помощью армии, которая, по словам министра внутренних дел СССР Бориса Пуго, вышла, «чтобы предотвратить жертвы среди населения». Однако их обилие и разрушило планы сценаристов. После Тбилиси, Баку, Вильнюса, когда всю вину в конце концов списали на военных, у армии возник своего рода синдром.

В Латвии нужно было действовать тоньше и изощреннее, поэтому основная роль здесь отводилась местному ОМОНу, якобы доведенному «боевиками» до отчаяния. Жертвы в ОМОНе — защитнике советской власти в Латвии — должны были подтолкнуть Горбачева к решительным мерам. Кстати, известно, что накануне январских событий Млынник лично ездил на прием к Борису Пуго и Анатолию Лукьянову. Ригу же почтил своим присутствием начальник Главного разведывательного управления СССР генерал Владлен Михайлов.

В чреве троянского коня особого назначения прятались очень серьезные силы.

Впрочем, сценарий введения президентского правления не исключал и еще одного варианта. О нем нам рассказал бывший председатель Верховного Совета Латвии Анатолий Горбунов, отправившийся за информацией в ту январскую ночь... в КГБ. Оттуда он попытался созвониться с Горбачевым, но его не соединили. Больше Горбунов президента СССР не беспокоил.

По словам Горбунова, связавшись с премьер-министром Иваром Годманисом, он узнал, что тот созвонился с Борисом Пуго, который уже послал представителя МВД СССР для контроля за выполнением приказа об отводе ОМОНа.

Был ли Пуго тем крайним, кто остановил дальнейший ход взрывного механизма? Если учесть, что планировался он целым штабом силовых и партийных ведомств, то вряд ли. Похоже, точку в этом сценарии все же поставил Горбачев, напуганный очередными жертвами среди мирного населения. Судя по августовским действиям экс-президента, он не прочь был бы разделить почести с победителями, но ни за что не хотел делить позор с побежденными.

«Кто стрелял в людей в сквере у здания МВД? Вряд ли кто ответит, — писал Виктор Бугай. — Даже на скульптуре «танцующих девушек» (около Бастионной горки. — Прим. ред.) уже не видно следов пуль. Трагифарс с захватом МВД наводит на мысль, что не сработало какое-то звено или не поступила соответствующая команда».

Когда откроют секретные архивы

Сразу же в ночь перестрелки Прокуратура Латвийской республики начала расследование. Такого обилия показаний, как вспоминают следователи, не было ни по одному уголовному делу: сотни свидетелей, аудио- и видеокассет... Спустя десять дней к делу подключилась Прокуратура СССР. В группу, возглавляемую Валерием Костаревым, вошли специалисты МВД, КГБ, военной прокуратуры. Эта группа профессионально работала с делом полгода, однако ни к каким выводам не пришла. Зато обнаружила, что часть материалов латвийские следователи почему-то утаивают от московских. В августе 1991-го союзная группа уехала в Москву, прихватив дело с собой. В январе 1992-го оно вернулось в Ригу — хоть и разбухшим, но изрядно пощипанным. Как вспоминали работники латвийской прокуратуры, пропал ряд вещественных доказательств, изменились показания некоторых омоновцев.

Понятно, что допрашивать главу МВД СССР Бориса Пуго, шефа КГБ СССР Владимира Крючкова, председателя Верховного совета Анатолия Лукьянова и президента СССР Михаила Горбачева у всесоюзной прокуратуры и в мыслях не было. На наш вопрос «почему?» Валерий Костарев ответил, что у следствия для этого не было никаких оснований.
  Наверное, прав был бывший «особняк», а позже генпрокурор Латвии Эрик Калнмейерс, грустно заметивший, что правду об этом деле мы узнаем только тогда, когда откроют секретные архивы... 

Татьяна Фаст, Владимир Вигман/«Открытый город»

Комментировать