Ежедневный журнал о Латвии Freecity.lv
Опасна власть, когда с ней совесть в ссоре.
Уильям Шекспир, английский драматург и поэт
Latviannews
English version

Латвийские банки на американских горках – 3

Поделиться:
Александр Лавент, Андрис Пиебалгс, занимавший в те времена пост министра финансов, и Эйнар Репше. Фото: Борис Колесников/AFI.
Freecity.lv продолжает публикацию документального расследования Татьяны Фаст и Владимира Вигмана. Начало здесь - 1, 2.


Вперед, в капитализм


Время конца 1980-х – начала 1990-х было уникальным. Люди, которых оно не сломало, не покалечило, а наоборот, выбросило на неожиданную высоту, совершенно искренне поверили в существование сверхъестественной силы, уж кто во что – кто в Бога, кто в астрологию, а кто в каббалу. Только эта неподвластная разуму сила могла сотворить чудо, при котором вчерашние инженеры, спортсмены, комсомольские работники и садоводы – обычные советские люди, никогда не выезжавшие не только в капстрану, но даже в Польшу, для которых слово «рынок» до этого ассоциировалось лишь с базаром, становились капиталистами-миллионерами, владельцами банков, заводов, бирж, нефтяных скважин, супердорогих машин, яхт и вилл...
В конце 1980-х рядом с «Pardaugava» на латвийском небосклоне засветилось еще несколько фирм, которым суждено будет сыграть значительную роль в становлении новой латвийской экономики. В декабре 1987 года родился «Parex», сначала как комсомольско-производственное объединение – с возможностями чуть большими, чем позволялось обычному кооперативу, а потом как фирма, первой в СССР получившая лицензию на свободный обмен валюты.

Что это такое, тогда не знал никто, вспоминали в разговоре с нами основатели империи «Parex» Нина Кондратьева и Виктор Красовицкий. В том числе и они, обладатели счастливой лицензии. Но, бывая со своей турфирмой за границей, они на каждом углу встречали пункты обмена валют. И подумали: раз их так много, значит, дело стоящее. После чего стали атаковать новорожденный Банк Латвии, состоявший на тот момент из двух сотрудников – первого президента Банка Латвии Павила Саксса и секретарши, – на предмет получения лицензии. Саксс отбивался от них как мог, честно признавшись, что, как должна выглядеть подобная лицензия, он не знает. Тогда будущие воротилы банковского бизнеса взялись за дело сами. Разработали инструкцию, продумали формулировки и... уговорили Саксса. Так они открыли первую валютную контору в СССР.

Она прописалась в пригородном зале Рижского вокзала напротив мужского туалета. Была мысль приватизировать и сами туалеты, вспоминает Виктор Красовицкий, однако вокзальное начальство предупредило: поздно, туалеты в руках некоего Володи... К их вокзальной оранжевой будке стали съезжаться фарцовщики со всего Советского Союза. Деньги везли мешками, плакали возле будки, фотографировались на память – ведь впервые в их жизни абсолютно легально происходило то, за что они отбывали длительные тюремные сроки... По словам Красовицкого, в те времена каждый обмененный ими доллар приносил доллар. С такой арифметикой, начав с одного доллара, можно было стать миллионером за 20 дней.

В это же время родился и еще один банк – «Rīgas komercbanka». Возглавил его бывший инструктор экономотдела ЦК КПЛ Владимир Кулик. Основу капиталов банка составили крупные государственные предприятия. Может быть, поэтому «Rīgas komercbanka» больше других доверяло первое национальное правительство Годманиса. В январе 1991 года, когда возникла угроза введения чрезвычайного положения со стороны Москвы, именно через этот банк была переправлена за рубеж часть валютных резервов латвийского правительства. Рейсом Рига – Стокгольм в больших спортивных сумках в Швецию улетело несколько миллионов долларов. С точки зрения тогдашнего законодательства увод валюты за границу считался уголовным преступлением. Впрочем, как и ее ввоз. По словам президента «Rīgas komercbanka» Кулика, в те годы его сотрудники возили валюту из-за границы контрабандным путем простыми рейсовыми самолетами – по-другому нельзя было ничего сделать.
«Rīgas komercbanka» стал первым банком, который получил лицензию от Госбанка СССР на проведение валютных банковских операций. Ими они и занялись параллельно с недавним монополистом – «Внешэкономбанком» СССР. В отличие от последнего, у «Rīgas komercbanka» не было свойственных госучреждению ограничений и бюрократических препон. Клиентура тут же поняла открывшиеся перед ней преимущества и щедро платила за появившуюся возможность. В итоге многие из тех, кто оставил валюту во «Внешэкономбанке», свои сбережения после провозглашения Латвией независимости потеряли. А те, кто рискнул уйти в Rīgas komercbanka, сохранили все свои деньги.
Много лет спустя Владимир Кулик сравнит работу банкира того времени с игрой в шахматы без правил. Законы менялись чуть ли не ежемесячно, порой в считанные часы нужно было принять серьезное решение. Причем играть приходилось не на одной доске, а сразу на сотне, да еще с партнерами, которые тоже все время меняются... Или вообще забывают, что играют в шахматы и неожиданно переходят на бейсбол.

Вероятно, чтобы выработать устойчивость к стрессам, Кулик постоянно подвергал себя необычным тренингам: например, ходил босиком по горящим углям. А чтобы защититься от внешних сил, прибегал к услугам известного астролога Сергея Вронского. Вронский был человеком легендарной судьбы, он родился в начале века в Латвии, потом долгие годы жил в Москве, Берлине, предсказывал будущее великим диктаторам Сталину и Гитлеру. Уже в преклонных годах вернулся на родину, писал книги и читал лекции по астрологии в Латвийском университете. Кулик регулярно советовался с Вронским вплоть до самой его смерти. Любопытно, что «Rīgas komercbanka» пережил своего предсказателя всего на год.

Интересно, что какое-то время в Латвии параллельно существовало два Госбанка. Одним было латвийское отделение Госбанка СССР, которым руководил Берг-Бергманис и в котором работала Алиева, а вторым – структура, назначенная правительством Годманиса и утвержденная Верховным советом Латвийской Республики. Очень короткое время президентом этого Госбанка был Павил Саксс. Именно к нему обращался «Parex» за получением лицензии на валютные операции, которую они сами же и разработали.

Кстати, в бытность Алиевой вице-президентом союзного банка, гардеробщиком в том же учреждении работал отец Виктора Красовицкого. Кто знает, может быть, именно неосуществившимися мечтами банковского гардеробщика был предопределен счастливый гений банкира Красовицкого? Алиева вспоминает, как в начале деятельности «Parex banka» она бывала у них с проверками и не раз спотыкалась о... технические возможности банка -- одним из первых «Parex» перешел на компьютеры. А тогда и факс был в диковинку. Когда он впервые появился в отделении Госбанка СССР, на него приходили смотреть из других учреждений, а в самом банке устраивали семинары для сотрудников.

Сразу после провала августовского путча, когда независимость Латвии осуществилась де-факто, в сентябре 1991 года главой Центробанка новорожденной республики стал молодой физик и депутат Верховного совета от ДННЛ Эйнар Репше. С приходом нового руководителя режим работы главного финансового учреждения страны заметно ужесточился. Дни и вечера напролет проводил в банке сам Репше, того же требовал и от подчиненных. Сотрудники трудились с 8.30 утра до 10 вечера. По образованию Репше был далек от финансовой сферы, однако удивлял специалистов тем, что обучался буквально на ходу.

Его первым банковским учителем был опытный чиновник советской банковской системы Алфред Берг-Бергманис. Он много лет проработал в финансовой сфере, слыл человеком необыкновенной честности и порядочности. Несмотря на пятно в биографии – Берг-Бергманис не один год состоял членом ревизионной комиссии ЦК КПЛ – власти независимой Латвии относились к нему с большим уважением и доверием.

К Берг-Бергманису Репше стал приходить еще в свою бытность одним из лидеров Движения за национальную независимость Латвии. Опытный банкир никогда не отказывал во встречах этому напористому молодому политику, который интересовался движением денег, золотым запасом, возможностями использования его в интересах Латвии. Любознательность Репше подкупала старого управляющего, импонировали и его настойчивость, редкостное трудолюбие. Однако он не мог отделаться от ощущения, что испытывает какой-то неприятный холодок в присутствии этого настырного парня. Позже, когда Репше был назначен президентом Банка Латвии, он уговаривал Берг-Бергманиса поработать в банке, но тот решительно отказался: опасался возникновения реального двоевластия, при котором сотрудники формально подчинялись бы новому шефу, а по привычке шли бы за советом к старому.

Почему именно Эйнар Репше был назначен на ответственную и непростую должность главного банкира независимой Латвии? Этим вопросом задавались многие политики, бизнесмены, журналисты. Галина Алиева не исключает, что на эту роль его определили товарищи по партии еще задолго до того, как Латвия реально восстановила независимость и что ходил он к Берг-Бергманису не только по своей воле. Но как бы там ни было, к тому времени, когда надо было определяться с долгосрочным президентом Банка Латвии, более просвещенного специалиста из поколения новых политиков не было.

Надо отдать должное Репше: придя к власти в Банке Латвии, он никого не уволил. Он же уговорил поработать с ним и Алиеву. И та согласилась. Правда, пережила потом немало трудностей. Например, с приходом Репше все в банке заговорили по-латышски. Многие, кто сталкивался с Репше в ту пору, считают его уникумом – так стремительно он схватывал новое и обучался. Хотя поначалу не имел представления о простейших банковских операциях. Алиева рассказывала, что как-то она показывала Репше на бумаге, как делаются банковские проводки, а он удивленно ее спросил: «Почему вы все время рисуете самолетики?» Самолетиками он назвал традиционные бухгалтерские отметки, которые до сих пор ему никогда не приходилось видеть.

И Алиева, и Берг-Бергманис сравнивают с Репше только одного человека, который так же, как он, не имея специального финансового образования, стремительно схватывал тонкости банковского дела. Этим человеком был Александр Лавент. Он тоже ходил за советами к Берг-Бергманису. Они с Репше были учениками одного профессора.

Противостояние


К началу 1990-х Александр Лавент был уже самым богатым человеком в Латвии. Он работал с крупнейшими банками России, был акционером одного из самых больших – «Россельхозбанка», в нем его доля уже в 1991 году была 10 млн. долларов. Большие деньги удалось заработать, удачно разместив активы и в момент падения курса рубля. «Схема простая: покупали в колоссальных количествах рубли, брали кредит, меняли на валюту, и когда кредиты закрывали, отдавать надо было значительно меньше», – рассказывал позже Александр. В 1992 году он купил почти 2 млрд. рублей – половину наличных денег, которые были в обороте в Латвии. Зачем? «Банк Латвии просил о помощи», – объяснил он…


К этому времени отношения отца и сына Лавентов с Лесковым портятся. Каждый из них был сильной эгоцентрической личностью со своим представлением о стратегии развития бизнеса. А объем накопленных средств уже давал возможность думать о серьезных долгосрочных вложениях. Лесков – человек увлекающийся, разносторонний, любил быть в центре внимания, в том числе известных людей. С детства он был фанатом футбола, поэтому, разбогатев, не жалел денег на спорт – «Pardaugava» содержала два футбольных клуба высшей лиги Латвии и одну хоккейную команду. Хоккейная команда играла в первенстве СНГ. Она стала наследницей рижского «Динамо», принадлежавшего до этого МВД. Лесков сам был президентом Федерации футбола Латвии. Не отказывал он в помощи и деятелям культуры – «Pardaugava» поддерживала симфонический оркестр, на ее деньги проводился фестиваль «Балтийская жемчужина». На нем Лесков познакомился и даже подружился с Никитой Михалковым, который позже поможет ему «прописаться» в Москве.

Благодаря активной спонсорской деятельности Лескову удалось обрасти обширными связями в политической элите Латвии. Позже уже бывший министр внутренних дел Янис Адамсонс рассказывал нам на своей кухне: «Когда был выписан ордер на арест Лескова, который в 1995-м очень быстренько сбежал в Москву, потому что в Латвии ему стало слишком горячо, я рассмеялся. И сказал работникам уголовной полиции: «Ребята, я напою вас всех шампанским, несмотря на то что вас около 200 человек, если господин Лесков будет арестован и попадет в Ригу». – «Почему?» – «Очень просто. Если Лесков начнет давать показания, то у нас может получиться ситуация, что так называемая политическая элита просто исчезнет»…

Однако Лавенты «побочные» траты Лескова считали излишними, а самого Лескова не в меру расточительным. Неоднократно случалось так, что зарплаты работникам концерна задерживались, но на спорт деньги уходили. Причем счет шел на миллионы. Ссоры между компаньонами стали вспыхивать все чаще. Обшитый деревом кабинет президента «Pardaugava» на улице Калету уже не сдерживал эмоций спорщиков, когда они переходили на крик. В один из таких дней на доске объявлений появился приказ президента «Pardaugava» Владимира Лескова об увольнении с работы исполнительного директора концерна Александра Лавента за... незнание латышского языка. Задолго до появления языковых комиссий Лесков применил к компаньону санкции, которые потом вызовут столько шума в прессе.

В 1992 году противостояние достигло апогея. По словам Лавента-старшего, последней каплей стала история с продукцией всемирно известной компании «Puma». «Мы же в начале 1990-х годов были эксклюзивными распространителями Puma на весь Советский Союз! – рассказал он нам. – К нам специально для заключения договора приезжал вице-президент «Puma». Мы с «Puma» имели такой контракт — ой-ой-ой! Открыли два офиса «Puma» в Амстердаме и Москве. Оборот был на десятки миллионов. Но когда Сашу посадили, контракт распался. Так вот был момент, когда я уехал по делам в Америку, Саша был в Амстердаме, а Лесков за нашей спиной вытащил всю продукцию «Puma» и отправил ее в Красноярск. А там все пропало. После этого мы развелись».

Данные Регистра предприятий на тот момент говорят о кардинальном переделе собственности. Если первоначально 51% капитала «Пардаугавы» был поделен между Лесковым, Александром Лавентом и Эмилем Лавентом, то после ссоры 70% долей капитала «Пардаугавы» уже были распределены между ее дочерними предприятиями, а 30% поделили пополам Лесков и Борис Райгородский. Лескову отошел и банк «Olimpija». В свою очередь «Banka Baltija» достался Лавенту. И 60% акций банка, доселе принадлежавших «пардаугавским» фирмам, перешли в другие руки.

О том времени ходит много разных историй. Рассказывают, что развод мог стоить жизни любому из компаньонов, что Лесков утаил от Лавентов 2 млн. долларов и за это Александр Лавент якобы его собирался убить... Впрочем, рассказывают и обратное: что это Лесков охотился за Александром Лавентом, выслеживал его и даже угрожал. Во всяком случае есть факт, установленный следствием: в юрмальской гостинице «Восемь люксов», где Лавент проживал вместе с семьей с 1989 года, находились прослушивающие устройства. Они фиксировали все разговоры жильцов гостиницы. Несколько лет спустя расшифровки разговоров, приписываемых отцу и сыну Лавентам, обнаружились у бывшего майора КГБ Бориса Карпичкова. Так вот, по его уверениям, дважды, в 1992 и 1994 году, ему и его людям удалось спасти Лескова от заказных убийств, «готовившихся против него его прежними компаньонами (целый «набор» – от тривиального «отстрела» различными способами, до похищения, изощренных пыток с применением психотропных препаратов, взрывов и прочее»).

Как бы то ни было, а развод обошелся без жертв.

Через несколько лет, уже в Москве, Лесков скажет нам: «Мы никогда не были врагами. Просто, как и в большинстве фирм, у нас наступил этап, когда каждый почувствовал, что может вести дело самостоятельно. В большой степени это почувствовал Александр – он тогда был на гребне банковского успеха. В чем-то был виноват и я, лишнее брал на себя, не считаясь с ним, как со своим партнером. В конце концов мы пришли к выводу, что надо разделиться. Собственности к тому времени было много: около 330 машин, три банка, десяток заводов, филиалы, около 1500 работающих. Весь дележ длился 4 месяца, и мы все решили цивилизованным путем.
Я очень сожалею, что это произошло. Вместе мы были бы в 10 раз сильнее в бизнесе, могли бы друг другу помочь. Если бы рядом с Сашей был сильный оппонент, с которым он считался, можно было бы предотвратить катастрофу»…

С декабря 1992 года акционерами «Banka Baltija» становятся фирмы, подконтрольные Лавенту. Прежде всего голландская фирма Finhold Ltd. Следствие располагало сведениями, что «Finhold» была зарегистрирована в 1991 году на острове Мэн, и ее владельцами были Эмиль и Александр Лавенты с долей капитала по 50% у каждого. К 1994 году «Finhold» стала крупнейшим акционером банка с пакетом в 31,65% акций. Аудиторское заключение фирмы «Ernst & Young» свидетельствуют, что Лавент и связанные с ним фирмы контролировали 56% акций «Banka Baltija». В числе этих фирм назывались «Aktus», «Imanta» и «Finhold».

Прощай, рубль. Здравствуй, лат

Коммерческие банки сыграли очень важную роль в девальвации рубля и укреплении национальных валют. Этот процесс шел одновременно во всех странах Балтии. Национальные балтийские валюты не упали с неба, они вышли из рублевой зоны. Рубль был сверхдевальвирован в 1992 году, и нацвалюты получили сверхдевальвированность в наследство.

В 1988 году, как только Михаил Горбачев произнес слова о перестройке и гласности, он уже сделал первый шаг к развалу Союза. Это вряд ли осознал сам Горбачев, не осознали даже иностранцы. Единственные люди, кто это поняли, были валютчики. Они были хитрее всех, и они стали быстро снижать цену рубля на «черном рынке». Официальный курс долго оставался прежним, но на рынке он стал падать. А в 1992 году, когда в Латвии появилось большое количество коммерческих банков, когда советского контроля уже не существовало, а национальный вплоть до 1993 года еще не возник, в процесс опускания рубля включились уже и банки. Все делали, что хотели и как хотели. Постепенно бывший «черный рынок» стал переходить с улицы к банкам, в которых черные курсы были зафиксированы официально на бланках, а разница между валютчиками и банками была только в том, что помещения банков были более уютными.

Метаморфозу с рублем на конкретном примере описал в разговоре с нами шведский банкир Бу Краг, который проработал куратором банков в Латвии и Эстонии 4 года. Крагу было легче понять происходящие в Балтии после развала Союза процессы, чем другим иностранцам. До Балтии он много лет работал в Москве, хорошо знал русский язык и восточную ментальность. Он сам признался, что учился русскому языку в шведской армии «с целью защищать интересы Швеции». В 1991-92 годах Краг был советником первого премьера постсоветской Латвии Ивара Годманиса.

C дотошностью конторщика шведский банкир методично фиксировал эстонские ресторанные цены начала 1990-х. В сентябре 1990 года, когда Бу Краг стал работать в Эстонии, в лучшем ресторане Таллина можно было поесть за рубли. Если бы он был наивным приезжим иностранцем, рассказывает он, то платил бы при помощи карточки American Express по официальному курсу 10 шведских крон к рублю. Но шведский банкир был экономным и знал реальную ситуацию в Балтии. Поэтому он заранее в одном тартуском частном банке обменял кроны на рубли, при этом платя за 1 рубль 1 шведскую крону. Он вспоминает, как однажды пригласил в ресторан 12 человек. В меню были красная и черная икра, водка, шампанское, филе, мороженое и кофе. За каждого человека расчетливый швед тогда заплатил 60 рублей. Для балтийца это было много, потому что средняя зарплата в странах Балтии составляла в то время 200-400 рублей. Для шведа же это было немного. Для сравнения: одна газета в Швеции стоила 6 крон. Выходит, обед для каждого Крагу обошелся всего в 10 газет.

В марте 1991 года точно такое же меню стоило уже 90 рублей. Но в том же банке Краг заплатил всего 0,25 шведской кроны за 1 рубль. А за обед для 12 персон – 22,5 кроны. То есть около 4 газет. Если бы Краг приглашал своих друзей в начале июня 1992 года, к периоду выхода Эстонии из рублевой зоны, он бы за то же меню заплатил еще меньше, где-то 10 шведских крон.

Это означало, что самый бедный западник мог тогда чувствовать себя в Балтии миллионером. Кроме того, рубль на рынке упал еще быстрее, чем мог бы, если считаться с инфляцией. Обычно процесс идет наоборот: сначала инфляция, а потом спекуляция против какой-то национальной валюты и ее падение. На этот раз сценарий был оригинальным.

Так расчищалась площадка для национальных валют.

В 1993 году в Латвии был введен Его Величество лат – денежная единица, существовавшая еще в довоенной Латвии. Скорость, с которой это новорожденное дитя встало на ноги, смутила умы экономистов всего мира: с самого начала лат оказался дороже доллара почти в два раза. Формально он был привязан к корзине валют SDR, но коэффициент его отношения к этой корзине менялся произвольно. Рынок в этом не участвовал. С точки зрения экономики нельзя было объяснить, почему младенец продолжает расти, в то время как заводы один за другим останавливаются, обороты компаний падают, и все больше людей пополняют армию безработных.

Производственники, банкиры, экономисты ополчились на Банк Латвии и лично на Репше, считая завышенный курс ошибкой молодых реформаторов. Марис Гайлис в книге «Шесть лет во власти» вспоминает: «Когда «Banka Baltija» уже стал заметным явлением в банковском секторе Латвии, Александр Лавент неоднократно меня разыскивал, чтобы переговорить, главным образом, пожаловаться на неправильную, с его точки зрения, денежную политику Э.Репше. А.Лавент с самого начала считал, что национальная валюта должна быть свободнее, что она должна быть девальвируемой, лат нельзя связывать с так называемой корзиной валют».

Однако Репше невозмутимо стоял у колыбели лата-акселерата и не вступал ни в какие дискуссии. Говорили, что он с усердием отличника выполнял домашнее задание западных учителей. Более того, в ответ на критику он создает мощнейшую в стране службу безопасности Центробанка, оснащенную современным оружием и боевой техникой. Вокруг Банка Латвии строятся укрепления. По-видимому, там готовы были защищать независимость лата любыми способами, вплоть до военного.

Параллельно с денежной реформой и укреплением национальной валюты сжималась экономика, прекращали свое существование промышленные гиганты. Внутренний валовой продукт в ценах 1990 года в 1993 году составлял лишь 49,7%, объем промышленной продукции -- 64%, а индекс инфляции дошел до отметки 5986%. Деньги с бешеной скоростью превращались в бумажки.

Высокий курс лата обесценил национальный экспорт, латвийская продукция за рубежом из-за высокой себестоимости становилась неконкурентоспособной. Лопалась пуповина, которой латвийская экономика долгие годы была связана с восточным рынком. Со временем стало ясно, что в этом и заключалась одна из целей монетарной политики Банка Латвии. Понял это и Лавент. Но поздно. В декабре 1999-го, сидя в Рижском централе перед телекамерой, он сделает грустные выводы:
«Если произвести экспертизу с привлечением серьезных авторитетов в области монетарной политики, никто не сможет объяснить, почему курс лата в то время рос, хотя производство останавливалось, обороты у всех падали, безработица росла... А все потому, что лат из экономического инструмента превратился в инструмент политический. И коэффициент отношения лата к SDR менялся произвольно. Никаких экономических оснований для этого не было. Из лата сделали самый гордый национальный символ. Но мы дорого за это заплатили. Заплатила вся страна. Ведь люди в основном не понимают, что такое денежное обращение в государстве. Это все-таки довольно сложно. А вот когда лат дороже доллара, это очень укрепило национальное самосознание. Это приятно, это льстит. Неспециалист никогда не поймет, какой ценой это сделано. А специалист понимает, что произошло полное разрушение производства. Я считаю, что это спланированная акция для того, чтобы разорвать экономические связи с восточным регионом. И, таким образом, отказаться от восточных рынков».

В свое время мы спросили мудрого шведа Крага: не слишком ли дорогая цена была заплачена за введение национальной валюты? Он философски ответил, что это зависело от политической воли людей, которые сделали такой выбор. Если политики Латвии, избранные демократическим путем, посчитали, что это приемлемо, и общество это стерпело, значит, оно согласилось на эту цену...

Продолжение следует.

Татьяна Фаст, Владимир Вигман
 

03-04-2018
Поделиться:
Комментарии
Прежде чем оставить комментарий прочтите правила поведения на нашем сайте. Спасибо.
Комментировать
Журнал
<<Открытый Город>>
Архив журнала "Открытый город" «Открытый Город»
  • Журнал "Открытый город" теперь выходит только в электронном формате на портале www.freecity.lv 
  • Заходите на нашу страницу в Facebook (fb.com/freecity.latvia)
  • Также подписывайтесь на наш Telegram-канал "Открытый город Рига онлайн-журнал" (t.me/freecity_lv)
  • Ищите нас в Instagram (instagram.com/freecity.lv)
  • Ежедневно и бесплатно мы продолжаем Вас информировать о самом главном в Латвии и мире!